Миры Артема Каменистого.

С.Т.И.К.С.

Владимир Сухинин.

Маугли

Краткое вступление:

Роман Маугли, написан по мотивам произведений известного российского писателя, Артема Каменистого, под общим названием — С-Т-И-К-С. Сами люди называют его Улей.

Это необычный, лоскутный мир, куда попадают части территорий из других вселенных, вместе с людьми, животными и всем что там было. Мир, где нет государства и правосудия, где человек сам себе судья и палач. Мир, в котором с человека слетает всякий налет цивилизации и этот мир предстает перед читателем, жестким, кровавым, где-то отталкивающим и даже омерзительным. Но взамен, этот мир дает человеку надежду на бессмертие. В нем существует некая, необъяснимая магия, дающая человеку сверхъестественные способности.

Этот мир ставит пред читателем вопросы: почему все так? Кому это надо? И если это необъяснимый, глобальный, безумный эксперимент, то какую цель он преследует?... И можно ли сохранить человечность и доброту, и где, проходит граница между добром и злом… Вопросы, вопросы, вопросы, на которые нет ответа. Есть слухи, легенды и предположения.

Меня заинтересовал этот необычный мир, с его механикой, и я захотел правдоподобно описать (как мог) некоторые принципиальные законы этого мира. А также взаимодействие мира Улья и человека, так, как это увидел и понял я…

А судить тебе, уважаемый читатель.

Со своей стороны я выражаю свою искреннюю благодарность Артёму Каменистому за то, что он придумал и описал этот удивительный мир, и позволил продолжать серию С.Т.И.К.С. другим писателям.

Глава —1

— Саныч! Иди сюда! — радостный Тимофей Сергеевич, исходя паром, бежал от бани, и на бегу тряс отвисшим брюшком. Он махал руками и звал товарища, выпить.

Саныч, пожилой мужчина с длинными седыми волосами. Примерно шестидесяти пяти лет стоял у сеновала, в стороне от остальных гуляк, пьяненько улыбался и натягивал на себя набедренную повязку индейца из расшитой кожи козы. За спиной у него в чехле висел лук, на поясе колчан со стрелами. На голове убор из перьев петуха. На груди висел нож в укрощенных бисером ножнах, рядом у ног лежал топор, похожий на томагавк.

— Ну, чего ты там застрял! — кричал разгоряченный Тимофей Сергеевич. Бросай это оружие дураков и дикарей. Охота на коз, только завтра будет. Девочки соскучились, — просюсюкал Тимофей Сергеевич.

За большим, сколоченным из толстых обструганных досок столом, сидели две полуголые девицы, неопределенного возраста.

Блондинка с пышными формами — Настюша и брюнетка, худая, как жердь, Любаша с большим бюстом, который не помещался в ее бюстгальтере. Обе в открытых, ярких купальниках. На столе перед ними красовались бутылки армянского коньяка, минералка Ессентуки четыре и лимонад Крюшон. За спинами девиц стоял и блаженно улыбался Егор Николаевич. Он положил руки на девиц и засунул их под лифчики. Он самозабвенно мял их выпуклости и только что, не пускал слюни. Под столом спала старая, среднеазиатская овчарка Бальба, которая привыкла и к периодическим пьянками гостей, и к самим гостям.

Девицы были доярками с фермы, разведенки и всегда, когда у председателя колхоза были важные гости, они присутствовали на «торжествах».

Сам председатель убыл на уазике за мясом для шашлыка, а уважаемые гости пили и забавлялись тем, что поочередно уводили за сеновал подружек, а оттуда начиналось раздаваться громкое оханье и стоны. Лишь Сан Саныч не обращал на девиц внимания. Астма, хронический простатит и любовь к выпивке, обивали у него охоту к женскому полу. Он обрядился в индейца, налил себе коньяк и сев на землю, обнимал козу, привязанную у сеновала. Скармливая ей морковку, умильно гладил ее по голове. Коза изредка блеяла, а Сан Саныч в промежутках между употреблением коньяка и танцами соратников по перу, которых он изрядно подвыпив, за глаза обзывал

гамадрилами, вел с ней душещипательные разговоры:

— Вот ты знаешь, Милка? Что я поэт?

— Коза отвечала: — Бэ-э.

— Не знаешь, — кивал Саныч. — А меня печатают в областной многотиражке. Хочешь, я тебе прочитаю последний свой шедевр?

Коза ответила — Бэ-э.

— Хочешь, — кивнул Саныч и начал декламировать.

Что для солдата очень нужно?

Чтоб мог успешно воевать?

И рота скажет очень дружно… Ик

Боеприпасы, автомат.

Лишь старшина ответит скромно

И даже как-то невпопад…Ой…

Что всех нужней ему портянки,

И лишь в портянках он солдат…

— Вот, Милка, я новый Пушкин… Ну, — затем поправил себя Саныч, понимая, что замахнулся на сакральное и будучи человеком объективным, — не то, чтобы прямо так, Пушкин. Но!.. — Он потряс в воздухе пальцем, — известность кое-какую имею. Меня твой хозяин позвал написать к юбилею колхоза стихи. Вот я и пишу… Ик, — икнул Саныч, а коза ответила — Бэ-э…

— Что бы ты понимала в высоком шлтиле, коза дранная, — обиделся Саныч и, встав, нетвердой походкой, направился к столу. Сел на лавку, налил себе в граненый стакан коньяк, выпил и опустил голову. Его по плечу стукнул рукой Тимофей Сергеевич.

— Саныч, ты не обижайся, но твои стихи, это говно. — произнес он заплетающимся языком.

Саныч вздернул опущенную голову. Люто посмотрел сбоку на товарища по газете и тяжело выдавил из себя, можно даже сказать придавил Тимофея Сергеевича своей фразой:

— Сам ты говно, Тима и рассказы твои, тоже говно. — Он поднялся, сбросил руку Тимофея Сергеевича со своего плеча и, пошатываясь, вихляя,

Нетвердой походкой направился к сеновалу. Долго зарывался в сено и наконец, устав, копошиться, затих.

Скоро он согрелся и в пьяном беспамятстве уснул.

Ночью его мучил кислый запах. Саныч не просыпаясь, решил, что кто-то рядом наблевал и пополз наверх сеновала, подальше от блевотины. Полз он на автопилоте, но куда бы он ни совался, везде был запах кисляка.

«Сволочи, — с неприязнью подумал Саныч, — еще и обосрались», и, не имея больше сил, сопротивляться морфею, в бессилии отрубился.

Утром Саныч проснулся от трех неприятных вещей. Они в сумме делали его жизнь мрачной и невыносимой. Нестерпимо болела голова. Мучила жажда и хотелось пить. А еще больше хотелось, освободить мочевой пузырь.

Саныч со стоном поднял голову и неожиданно врезался лбом во что-то твердое. От удара, голову прострелила острая боль и Санычу показалось, что из его бедной головы потекли расквашенные мозги. Саныч негромко простонал, — у-у-у, ухватил руками виски и некоторое время лежал без движения. Когда боль немного отступила, Саныч, с большим трудом, заставил себя, открыть глаза.

Перед глазами был дощатый потолок. Да блин! Как он умудрился ночью забраться на самый верх сеновала, под самый потолок?

Саныч вспомнил вчерашний веселый вечер, пьянку, будь она проклята. Халявный колхозный самогон, переделанный в армянский коньяк. Ночь с запахом блевотины и осуждающе поморщился. Мысленно, он укорял себя за невоздержанность, материл хлебосольного председателя колхоза и очень хотел опохмелиться.

Ко всему прочему организм срочно требовал освободить мочевой пузырь, затем отыскать в сене початую бутылку самодельного коньяка и полечиться. Не в силах сопротивляться своему организму, хоть и с неохотой, Саныч стал осторожно спускаться по сену вниз.

Неприятно кололи в мошонку стерни соломы, но Саныч стойко терпел это временное неудобство. Спустившись, он рысью припустил к водоему, Вода, с тихим шелестом ласкала мелкими, пенистыми волнами прибрежную гальку. Пахло свежестью и лесом. Водоем находился в метрах двадцати от сеновала.

Саныч встал на невысоком бережку, поднял полу кожаной юбочки, что украшала бледные, безволосые, старческие бедра Саныча и стал пытаться справить малую нужду.

После минутных потуг, потекла тонкая, несмелая струйка, застенчиво соединяясь с водой большого озера, а Саныч болезненно морщился, напрягался, проклиная сидячую работу и хронический простатит. Переминался с ноги на ногу и ждал, когда придет блаженное облегчение. Процесс освобождения мочевого пузыря у Саныча был долгим. Обычно за это время он успевал сочинить похабный стишок в четыре строчки и панегирик на заказ. Но сейчас он бездумно вертел головой и осматривал окрестности озера. Оно было большим и вытянутым в длину. На глаз, как прикинул Саныч, метров пятьсот в ширину и непонятно, сколько в длину. Примерно посередине озера находился вытянутый остров, заросший кустами и деревьями На другом берегу длинное двухэтажное строение с фасадом из стекла. От больших стекол отражались солнечные лучи. День обещал быть жарким и приятным.

Когда Саныча немного отпустило, он почувствовал смутное беспокойство. Не до конца понимая его причину, недоуменно повертел головой, и вдруг замер. Он даже перестал мочиться…

До него, наконец, дошло, что заставило его, забеспокоиться. Раньше на месте озера был лес, где они собирались охотиться с луками на коз.

Такое развлечение, придумал предприимчивый председатель колхоза «Новый Свет», для проверяющих из района и важных гостей. Все было отработано до мелочей. Сначала баня, пьянка и бабы. Наследующий день охота на козлов и снова пьянка.

«Хрен с ней, с пьянкой, — отбросил ненужные мысли Саныч. — Откуда тут озеро?» А оно было огромным. Что за хрень тут твориться? — удивился Саныч и обернулся. За спиной все осталось, как вчера вечером… Нет, не как вчера… Стол с бутылками был, сеновал был, но за ним вчера была пасека и посадки подсолнуха. А сейчас там лес и асфальтовая дорога, ведущая из леса к сеновалу. Из прошлого остался только сеновал и длинный стол, уставленный бутылками.

Саныч подхватился и громко закричал:

— Эй, ребята! Тима! Николай! Вы где? — Ответом ему было негромкое эхо и тишина. Саныч посеменил к столу. — Эй, что за шутки? — уже обиженно крикнул он. — Куда вы меня, черти, отвезли? Вылазьте, мужики, это не смешно.

Саныч сбавил темп, почти остановился, затем замер

— Не смешно, — прошептали его губы. Из-под стола торчали тонкие ноги в сандалиях. Саныч знал, кому принадлежали эти ноги — Тимофею Сергеевичу, журналисту, собрату по перу. В своих поездках с бригадой агитпрома, он часто видел эти ноги под столами.

Саныч несколько успокоился. Он не один и может быть товарищ, сможет объяснить ему, куда их завезли.

— Тима, — позвал Саныч и нагнулся, посмотреть, как там поживает его

сослуживец. Нагнулся и обмер. Казалось, сейчас глаза вылезут из орбит.

— Вы… чо? Совсем тут края потеряли? — пробормотал Саныч. — Перепились все. Что за маскарад?..

Но чем дольше он смотрел, тем больше понимал, что это не постановка. Верхняя половина тела Тимы была разорвана и кем-то сожрана. Лишь лиловые кишки с прилипшим к ним мусором разбросанные по земле, да темные пятна крови и куски мяса на позвоночнике, обглоданная голова, лежащая недалеко от остатков тела, это все что осталось, кроме ног, от Тимофея Сергеевича.

Ужасающий, по своей нечеловеческой жестокости и вандализму вид тела товарища, заставил Саныча непроизвольно вырвать. Спазм скрутил мышцы его живота, и он стал извергать все выпитое и съеденное вчера. При этом он непрестанно кашлял и все дальше отходил от стола. Разум отказывался смотреть на это ужасное зрелище. От кашля болезненно разрывалась голова. Саныч ухватил голову руками, стараясь не дать ей разорваться.

Наконец рвотный позыв закончился. Саныч вытер рот тыльной стороной руки и сплюнул подступившую желчь. Он выпрямился и услышал урчание за спиной. Обернулся и обмер. На него стояла и смотрела Бальма. Морда собаки была вымазана в крови, из пасти на землю капала красная слюна.

— Бальма, — прошептал Саныч, сил громко произнести имя собаки уже не было. — Ты что наторила? Ты сожрала Тиму?

Собака снова утробно заурчала, глаза ее бессмысленно блеснули алчной вспышкой и она в одном прыжке преодолела три метра, сбила человека на землю и придавила своей тяжестью. Машинально Саныч оттолкнул вонючую пасть рукой и, задыхаясь от веса псины, сдавлено крикнул:

— Фу, Бальма! Я свой. Не видишь?

Псина, коротко уркнула, подняла голову и неожиданно покорно слезла с человека. Не обращая больше на него внимания и виляя хвостом, побежала за сеновал.

Саныч откашлялся, отдышался и с трудом встал на четвереньки.

— Да что же тут, такое происходит? — Пробормотал он и машинально направился за собакой к сеновалу. Он помнил, где припрятал бутылку коньяка и бутылку «Ессентуки», чтобы утром опохмелиться. Обычно после попоек, на утро кроме воды ничего не было. Опытный, в таких делах, Саныч всегда заныкивал бутылку, чтобы полечиться. Пошарил рукой в сене у стены, достал початую бутылку янтарного напитка и сделал пару больших глотков. Поморщился, но почувствовал, как постепенно подступало облегчение. Запил коньяк минеральной водой и нетвердой походкой направился к тыльной стороне сеновала. Он завернул за угол и остановился, как примороженный.

На его глазах псина в два горла жадно жрала Любашу, а Настюша довольно урча, доедала Николая.

Саныч стал в оторопи. Он смотрел на этот каннибализм и не мог, поверить тому, что видел это.

— Эй! — несмело крикнул он. — Вы это чего? Не безобразничайте.… Это нельзя, фу… — и отчетливо понимая, что говорит несусветную глупость, стал, пятясь спиной, отступать. Женщина заурчала громче, посмотрела на Саныча и оскалилась. Саныч машинально поднял руку, чтобы отгородиться от ее плотоядного взгляда и погрозил пальцем, — ни, ни, Настюша. Я свой. Эта фраза к нему прилипла. Женщина престала урчать и продолжила свою кровавую трапезу.

В голове Саныча царил шторм противоречивых мыслей. Его разум не мог воспринять то, что видели глаза:

— Я сплю, — пробормотал он. — Ущипните меня. — Затем закрыл глаза и больно ущипнул себя за живот. Открыл глаза и тут же в ужасе закричал: — А-а-а! — Видение ужасающей трапезы не исчезло. Собака и женщина жадно и увлеченно жрали людей. На земле были разбросаны кости и куски плоти. Настюша, измазанная в чужой крови, шарила в животе Николая руками. Ее руки также были вымазаны до плеч в крови.

— Ну, нет, — прохрипел Саныч и со всех ног припустил к асфальтовой дороге, ведущей в неизвестность.

Ему казалось, что он бежал быстрее лани, но на самом деле, с трудом ковылял и прихрамывал. Ноги кололи камни и колючая трава. Но Саныч на это не обращал внимания. Спотыкаясь Саныч, выбежал на асфальт и бежать стало легче. Он был в таком состоянии, что даже не обращал внимания на свой вид. А он был обряжен в набедренную повязку. Причем где-то потерял трусы. Колчан со стрелами бил по его бедру, сбоку. На кожаном поясе висел томагавк, а на груди болтался нож в чехле.

Он, как нарядился вчера, так в этом и уснул. Только перья и лук потерял, копошась в сене. Саныч бежал через лес. Он задыхался, хрипел, как мехи порванного баяна. Глаза затопила подступившая от перенапряжения кровавая пелена. Страх и ужас в душе, паника в голове гнали его прочь от страшного места. Он хотел убежать, найти людей, все им рассказать, снять с себя бремя страшной истории, и разделить с ними свой ужас.

В груди горело, Саныч громко сипел. Сил бежать не оставалось, а дорога закончилась внезапно. Словно ее обрезали. Вот была нитка хорошего асфальта, а теперь перед Санычем выстроились, высокие кусты ежевики. Создавалось впечатление, сто кто-то в насмешку над ним и другими бросил

недостроенную дорогу и убыл в неизвестном направлении.

Саныча кусты не остановили. Всхлипывая, вскрикивая от уколов веток, он продрался сквозь колючие кусты и вывалился в придорожный кювет.

Все тело Саныча было ободрано и кровоточило многочисленными маленькими ранками. Но Саныч не обращал на это внимания, он упорно продвигался к своей цели. На четвереньках поднялся к дорожному полотну, что находилось перпендикулярно той дороге, по которой он бежал и, выпрямившись, встал на подрагивающие ноги. Тяжело дыша, огляделся. Дорога была в две полосы с разбитым местами покрытием.

Саныч основательно вымотался, сердце прыгало в груди, желая покинуть слабое, бренное тело. Его стук отдавался в висках невыносимой головной болью. В его возрасте такие забеги противопоказаны. Астма и артрит давно стали неизменными спутниками Саныча. Согнувшись, он немногого отдышался и вновь стал оглядываться. Слева раздался шум мотора и обрадованный Саныч, замахал рукой.

Автомобиль стал притормаживать, но затем он увидел испуганное лицо девушки за рулем. Неожиданно автомобиль прибавил скорость и рыча мотором, проскочил мимо.

— Да чтоб тебя! — огорченно воскликнул Саныч и еще раз оглядевшись, решил двигаться в сторону, куда уехала машина. От усталости, он не обратил внимания на то, что автомобиль был незнакомой ему марки. «Прилизанный», длинный, со стремительными обводами и фигуркой коня на капоте. Таких машин в его стране не было. Но кто будет в его состоянии обращать внимание на такие мелочи.

Саныч медленно побрел по обочине, потом, сам того не ожидая, побежал рысцой. Из прилегающей с противоположной стороны асфальтированной дороги, из леса выскочило несколько полуголых людей. Они заметили человека и стремительно направились к нему. При этом знакомо, утробно урча.

Саныч отгоняя бегунов, по привычке махнул рукой и крикнул:

— Да, я свой, свой, придурки. — Он уже понял, что это ненормальные люди. Кто-то без штанов, кто-то в одном ботинке. Девушка, измазанная в грязи, была без блузки, в одной юбке. Лифчик висел на одной лямке, но она не обращала на это внимания.

Урчание сбилось и «придурки» затоптались на месте. Затем, не сговариваясь, потрусили в ту же сторону, что и Саныч. Кто-то из них отстал, а кто-то здорово опередил Саныча. Он держался за девушкой без блузки. Она хромала. Правая нога у щиколотки у нее распухала, но это не мешало ей продолжать бег.

Вскоре к их забегу присоединилось еще несколько полуголых идиотов. Саныч каждый раз произносил: Я свой, и бежал дальше. Что удивительно у него открылось второе дыхание.

Дорога была свободной. Машин больше не было, лишь впереди показалась, развернувшаяся боком красная машина, что проскочила мимо

Саныча.

Вереница бегущих «придурков» заурчала и целеустремленно

направилась к машине. Саныч, бездумно последовал следом.

Когда он подошел к ней, оттуда раздалось голодное урчание, а толпа бегунов заполнила машину. Саныч заглянул чрез плечо вонючего бегуна и поморщился. Лучше бы не заглядывал. Там тоже было пиршество каннибалов. Девушку, сидящую за рулем, грыз парень, а его грызла старуха. Старуху их машины тащили за ноги два бегуна-придурка, а девушка без блузки упала на асфальт, видимо сбитая толпой уродов и впилась ей в ногу зубами.

«Да тут все сошли с ума!» — догадался Саныч. Янки, гады, пропади они пропадом, применили биологическое оружие. Теперь все стали людоедами…

В газете «Правд» писали, что в США разрабатывается биологическое оружие, и они в странах Азии открыли секретные лаборатории.

«Значит, сумели применить», — сокрушаясь, подумал Саныч.

«Где военные? Где власти? Обком? Горком? Пожарные? — Саныч прошел к краю дороги и без сил сел на обочину. Моральных сил идти дальше не было. От осознания открывшейся Санычу истины, внутри него произошло опустошение. Словно все выгорело в пожаре, подчистую. От мыслей, от чувств остались одни головешки. Так Саныч просидел больше часа и немного пришел в себя.

«Как же так? — растеряно и с обидой подумал он. — Почему прошляпили атаку? Как был бардак в стране так он и остался. Очковтирательство и приписки — бич власти. Вот и результат, до приписывались. А чего этим буржуям не хватало? Сытые, нарядные. Вот же нелюди»…

От бессилия Саныч заплакал. Из выцветших от времени глаз полились скупые мужские слезы. Саныч оплакивал не себя. Он оплакивал свою страну и людей живших в ней.

«Может это только по участкам?» — пришла к нему освежающая чувства и окрыляющая надеждой мысль. — Ведь не могут, так быстро заразить всю страну. Значит, скоро район эпидемии оцепят и введут карантин. Всех проверят на заразу, больных оправят на излечение, а таких, как Саныч в лабораторию, на изучение. И может, возьмут у него иммунные тела, чтобы вылечить остальных. — Саныч от этой мысли выпрямился. Он может стать спасителем других. Только надо дождаться военных.

Приняв решение, Саныч отправился дальше. Он не замечал, что идет босиком и выглядит довольно странно для этих мест. Странных голожопых зараженных людей тут было предостаточно. Они намного опередили Саныча

и умчались вперед.

Дорога оставалась пустой. Ни людей, ни машин. Судя по командирским

часам, Саныч шел уже больше часа. Думать не было сил. Голова разламывалась от приступов боли, подступала предательская тошнота и Саныч, чтобы не сдаться и не упасть, просто, тупо шагал по дороге в неизвестность. От отрешенности его отвлек нарастающий шум моторов.

— Наконец-то — с небольшой долей раздражения проворчал он и вышел на дорогу. Вдали показались грузовики. Были они довольно странными на вид. Таких монстров Саныч еще не видел. Кузов обварен железными листами, с острыми, выпирающими по бокам конструкциями. На крыше расположились пулеметные башенки.

Саныч смело бросился наперерез к первому грузовику и замахал руками. Машина сбавила скорость. Из кабины, опустив стекло, выглянул мужчина в выцветшей кепи защитного цвета и весело крикнул:

— Эй, Маугли, ты откуда такой?..

— Я свой, — энергично замахал руками Саныч, — из области.

— Свой? Что-то не похож ты на своего. А область какая? Джунгли? Мужчина повернулся к водителю:

— Заберем свежака?

— Ну, его к лешему. Время только потеряем. А там нас ждут десятки молодых доноров. Что с этим старым пердуном делать? От него даже яйца не пригодятся, один геморрой — и говоривший заржал. Мужчина в кепи снова выглянул из окна машины и, не скрывая смеха, крикнул?

— Старый, если кто-то будет тебя спрашивать, кто тебя крестил, скажи, что это сделал Гудрон. Бывай крестник. Машины прибавили скорость и проехали мимо Саныча. На него с интересом смотрели высунувшиеся рожи, которые нельзя было назвать обогащенные интеллектом. Они ржали и тыкали в него пальцами. Саныч прошел пару шагов и в расстройстве остановился.

— Шутники, — обиженно проворчал он. Не зная, что предпринять, спустился с дороги в кювет и сел на прогретую лучами солнца землю. — И что теперь делать? — подумал он…

— Эй, — послышался негромкий голос со стороны леса. — Эй, Маугли. Иди сюда.

Саныч вздрогнул и стал вглядываться в придорожные кусты.

— Вы где? — спросил он.

— За кустами, напротив тебя. Ползи сюда и на дорогу не выходи, погибнешь.

Саныч был в таком положении, что ему не приходилось выбирать. Он

послушался незнакомца и ползком продрался сквозь кустарник.

За кустами в траве лежал человек с разорванной и пропитанной кровью

штаниной. А рядом, к удивлению Саныча лежала Бальма с пристрелянной головой.

— Вы убили Бальму? — воскликнул Саныч.

— Эту что ли?.. Твоя собака, старик?

— Нет, председателя колхоза. Она сожрала Любашу и Тимофея...

— Так ты это видел, — усмехнулся незнакомец, — как сам-то спасся? Псина с виду здоровая и набравшая силу.

Саныч пожал плечами.

— Не знаю. Она хотела меня укусить, а я сказал — фу. Она и отошла.

— Так прямо и отошла? — не поверил незнакомец. — Интересно, — задумчиво произнес он, — значит, она тогда была не до конца обращена... Помоги мне, Маугли.

— Почему вы называете меня Маугли, молодой человек.

— Это не я тебя так назвал, дед. Тебя крестил мур Гудрон. Я сам это

слышал и они тебя не забрали на разборку. Повезло тебе, что ты старый. А еще больше повезло, что, по-видимому, ты иммунный. Голова болит?

— Болит — подтвердил диагноз своего состояния Саныч. — Вчера знатно злоупотребил.

— Не только из-за злоупотребления, дед. Еще от того, что кисляка нанюхался. Ты ведь сегодня загрузился? Чувствовал ночью кислый запах?

— Чувствовал. Но я думал, это ребята облевались…

— Нет, дед, это перенос. На вот, возьми флягу, отпей пару глотков и тебе станет легче.

— Это что? — с опаской принял армейскую фляжку Саныч. — Опохмелин?

— Почти, только лучше. Живчик называется. Пей не бойся.

Саныч открутил пробку и понюхал. Воняло подгнившими грибами и

водкой. Он посмотрел с вопросом в глазах на незнакомца. Тот усмехнулся.

— Воняет?

Саныч кивнул.

— Привыкай. Теперь с этим пойлом, ты будешь жить все остальное время. Пей, не нюхая и мне потом дашь.

Саныч послушно зажал нос и сделал два глотка. Чувства ему подсказывали, что лучше послушать незнакомца. И действительно, ему сразу стало лучше, головная боль прошла, появилась ясность мысли, тело приобрело устойчивость. Его перестало, раскачивать Он присел рядом с незнакомцем и протянул ему флягу. Тот взял ее и отпил глоток, бережно

завернул крышку.

— Я ранен, дед. Твоя тварь мне ногу отгрызла. Незаметно подобралась со спины, пока я лежал и смотрел на дорогу, а она прыгнула мне на спину. Хорошо я успел перевернуться и встретить ее ногами. Затем, когда она ногу ухватила, прострелили ей голову, в мешок споровый попал.

— Это не моя собака, — ответил Саныч.

— Да неважно чья, — ответил незнакомец. — Уходить отсюда надо, а я идти не могу

Пока тот говорил, Саныч внимательно рассматривал молодого парня, возрастом лет двадцати пяти, крепкий, подтянутый, в затасканной камуфлированной форме неизвестно образца. Давно нестриженный. Неопрятные волосы, топорщились, вылезали из-под кепки. У ног незнакомца лежал плотно набитый армейский рюкзак. Рядом под рукой автомат, вернее пистолет-пулемет с толстым стволом. Таких «пушек» за время срочной службы Саныч не видел.

«Может импортный «ствол»?» — подумал Саныч и, сложив в уме происходящее, странного военного парня с незнакомым оружием, ненадолго задумался. Мысли крутились вокруг диверсии. Но на диверсанта раненный явно не был похож. По-русски хорошо говорит, без акцента и вроде понимает, что тут происходит.

Саныч. Прищурился и спросил:

— А как вас зовут, мил человек?

— Меня, дед, зовут Ветер.

— Ветер, это позывной или кличка?

— Нет, дед это настоящее имя. Ты мне помоги, а я тебе весь расклад дам. Ты же хочешь знать, что тут произошло?

— Хочу, сынок, — кивнул Саныч. — Чем могу помочь?

— Шину нужно наложить на ногу. Сделать волокуши и оттащить меня в безопасное место. Ногу я привязал, кровотечение остановил, но вот ходить,

не могу

— А где здесь безопасное место? — уточнил Саныч.

— А где ты проснулся? Туда и тащи.

— Там мои товарищи съеденные лежат и Настюша людоедка бродит. Она ела Николая.

— Ну, Настю мы успокоим, друзей похоронишь, а вот уходить нам надо, как можно скорее. Тут скоро такая движуха пойдет, что мало не покажется. Город ночью в километрах десяти отсюда загрузился. Раз в три, четыре месяца загружается. Там тысяч десять жителей будет. Так что зараженные со всей округи туда соберутся. Да ты их и сам видел. — Ветер рассмеялся. — Видел я, как ты с ними бежал вместе. Кому расскажу, не поверят. Может ты до конца не переродился и квазом станешь?

Саныч неоперенно пожал плечами. Он не знал, что и думать после слов Ветра. На сумасшедшего он не похож. На бандита или диверсанта парень тоже не похож, русак он, сразу видно. И не беглый зэк. Те наголо стриженные. Тогда кто же?..

Недолго посидев и подумав, Саныч решил, что вдвоем лучше, чем одному и, вытащив томагавк, направился к небольшим деревцам. Раненный видел его сомнения и ждал, не торопил.

Саныч только взяв в руки топор, осознал, что все это время бегал с томагавком и стрелами на поясе. А лук оставил где-то у сеновала.

Чувствуя себя неловко под взглядом парня, Саныч выбрал два тонких древа, срубил их и притащил к раненому. Отрубил четыре ровные ветви и приложил к ноге Ветра, довольно умело наложил шину, привязал ремнем, полученным от Ветра. Забрал у него плащ-палатку и обвязал ею волокушу. Как ее делать, учили в армии. А в армии учили добротно. Саныч все помнил, как стрелять, как окопы копать. И самое главное, прижилась неискоренимая привычка, складывать полотенце в четыре раза — причина постоянных ссор с женой. Пока она не исчезла из его жизни, а вместо нее появились гастрит и тяга к выпивке.

Все манипуляции Саныч проделывал молча и с сопением

— Однако! — удивился тот, когда Саныч закончил. — Ты что военный, дед?

— Нет, сынок, я поэт-пенсионер. Подрабатывал в областной газете.

Почти журналист.

— А откуда знаешь, как волокуши делать?

— Так я «срочную» три года отслужил, в разведке мотопехотной дивизии. Помню, — вздохнул Саныч и положил рядом с парнем волокуши. — Поворачивайся на бок, — приказал он Ветру. Тот послушно повернулся

набок.

Саныч подвинул волокуши вплотную к Ветру и тот спиной перевалился на плащ-палатку. Саныч безропотно впрягся и потащил раненого вглубь леса.

— Дед, ты умеешь ориентироваться в лесу, — спросил Ветер.

— Вспомню, — односложно ответил Саныч. Он задыхался, но упорно тащил раненого в сторону озера. — Там должно быть… — с трудом и запинаясь, говорил он, — большое озеро… к нему выйдем.… Там оглядимся.

— Это не озеро. Это водохранилище. Ниже по течению разрушенная

электростанция находиться, — пояснил раненный незнакомец.

Саныч промолчал. Он тяжело и сипло дышал. Душила астма и Саныч почти задыхался. Наконец не выдержал и остановился.

— Проклятая астма, — просипел он. — Дай мне сынок твоего живца, а то не дотащу.

— Бери, пей, — протянул флягу раненый. — Если есть спиртное, еще живчик сделаем. Спораны у меня есть.

— Ну и хорошо, — ответил Саныч, не задумываясь над смыслом сказанного Ветром. Сделав два глотка, вернул флягу и снова впрягся в волокушу.

Через полчаса петляний между кустов и поваленных деревьев, вышли к берегу. Саныч огляделся и, обреченно вздохнув, потащил волокушу направо вдоль берега. Идти стало легче. Волокуши больше не цеплялись за кусты и корни.

Саныч считал мысленно до ста и делал остановку. Отдыхал и тащил раненного дальше. Еще через два часа они добрались до стола и сеновала. Ветер привстал и огляделся. Так вот где ты, дед, загрузился. Этот кластер бывает, одновременно с городом загружается. Но видимо в этот раз припозднился. Ты с того самого города?.. Ветер кивнул в сторону, откуда они пришли.

— Не знаю, я из областного центра, это видимо районный город. И в области я недавно, год назад, только как переехал, вышел на пенсию, так и переехал. Подальше от близких.

— А че так? — с явным интересом спросил Ветер.

— Да мешал я там…

— Близким?

— Нет, большому человеку. А подальше, чтобы он близких моих не трогал. Он обещал, если уберусь куда подальше и не буду светиться, тогда он моих оставит в покое. Вот я в Казахстан и уехал, в Целиноград.

— Уехал в Целиноград, а попал сюда, в Улей, — рассмеялся Ветер. Значит, свое обещание ты дед, выполнил. Отсюда ты никак там не засветишься.

— А это мы где? — спросил Саныч. — Что за место?

— Потом расскажу. Тащи дальше, — ответил Ветер. — Не вижу я твоей Настюши. Видимо за псиной умотала к дороге. Зараженные чуют, где можно поживиться.

Саныч не отвечая, подхватил волокуши и потащил их дальше. Подтащил к сеновалу и, отдуваясь, отпустил стволы деревьев. Руки у него дрожали, вены вздулись, грудь как мехи баяна вздымалась и с хрипом опускалась.

Саныч тоже обессилено опустился рядом с Ветром.

— Это здесь, — просипел он.

— Вижу. Неплохо устроился. Выпивка, сено. Может и пожрать есть? — спросил он

— Должна быть, в машине. Там козел стоял за сеновалом у пасеки, теперь там лес. Может и нет машины…

— А ты сходи, посмотри, может и есть — мягко нажал на Саныча Ветер.

Саныч вздохнул, но подчинился. Встал и зашагал к месту, где должна стоять колхозная машина. Стараясь, не смотреть на место дикой трапезы, обошел по широкому кругу обглоданные кости.

За кустами одиноко стоял улей, три подсолнуха и колхозная машина, словно и не было беды.

Саныч открыл заднюю дверку и подхватил ящик с провизией. В ящике лежали три палки копченой колбасы, сало, три большие копченые курицы. Лук зеленый, петрушка, огурчики, помидоры. В другом ящике коньяк и самогонка. Несколько бутылок лимонада и минералки. Пять буханок хлеба. За ящиками кадка квашеной капусты с клюквой, сверху капусты лежали моченые яблоки.

Саныч за три раза перенес припасы к сеновалу. Ветер даже присвистнул от такого богатства.

— Это вы хорошо тут устроились.

— Не жалуюсь, — хмуро ответил Саныч и, посмотрев с каким аппетитом, ест курицу Ветер, предложил:

— Пойдем за стол, что ли?

— А ноги? – жуя, спросил Ветер.

— А что ноги? — не понял Саныч.

— Вон из-под стола ноги мертвяка торчат. Аппетит не испортят?

— А-а-а, — вспомнил Саныч. — Это ноги Тимы...

— Да хоть Ким Кардашьян, я рядом сидеть не буду. Вот пока они там, —

разгрызая крылышко, — ответил Ветер, — мне кусок в горло не полезет. Ты бы дед прикопал их. На кровь, зараженные слетаются, как мухи.

Саныч скривился, но спорить не стал. Вернулся к машине, взял раскладную, инженерную лапту и направился к столу.

—Эй! — крикнул ему Ветер. — Ты что, в самом деле, закапывать собрался? Я же пошутил.

Саныч остановился в нерешительности. Посмотрел на лопату, потом ответил:

— Ну да.

— Не надо. Выкини в воду. Раки мясо обглодают, а кости уплывут. Так

хлопот меньше.

Саныч насупился.

— Это мои друзья, Ветер. Достойно похоронить надо.

— Ну, раз друзья, то давай, дед, копай. Не могу спорить. — Он равнодушно отвернулся, потеряв к Санычу интерес. Его взгляд приковывал к себе куриный окорочок.

Саныч в раздумьях пожевал губами, а затем направился искать место для захоронения товарищей. Поиски привели Саныча к высоким кустам дикой малины. За ними, в метрах двадцати от автомобиля, он обнаружил неглубокий, но длинный овражек. Осмотрелся и стал копать яму. Копал долго. Часто останавливался и отдыхал. Лопата резала босую ногу. Пот заливал лоб, разъедал глаза, нога болела, но Саныч упорно копал братскую могилу. Он рубил корни, выкидывал камни и расширял яму. Когда убедился, что глубины ямы достаточно, вылез из нее и на дрожащих ногах поплелся к Ветру. Ничего не говоря, вытащил из-под него плащ-палатку, накидал сена и стал собирать останки людей. Положил скелеты и кости на сено и под одобрительным взглядом раненого парня, потащил к могиле. К сеновалу он вернулся через полчаса и вернул Ветру плащ-палатку. Следов крови на ней не было.

— Основательней ты мужик, Маугли, — уважительно произнес Ветер. Саныч ничего не ответил. Прошел к воде помыл руки и ноги. Вернулся. Взял из ящика хлеб, колбасу, коньяк, что недопил утром и направился к столу. Сел спиной к Ветру. Налил в стакан коньяк до краев и несколькими большими глотками выпил. Молча попрощался с друзьями и стад жевать колбасу. В его голове зашумело. По телу разлилось тепло. Саныч шмыгнул носом и тоскливо, тихо затянул:

— Не для меня придет весна,

Не для меня Дон разольется..,

Допев песню до конца, Саныч всплакнул.

— Опираясь на палку, приковылял Ветер. Сел рядом и примирительно произнес:

— Не плачь, дед. У каждого своя судьба. Им может быть, будет лучше, чем тебе. Поверь, я знаю, о чем говорю. Если ты хочешь, отдать долг памяти своим дружбанам, то старайся жить за себя и за них. Это придаст тебе смысл к жизни и поможет здесь обосноваться. Мир тут суров и беспощаден к глупым и слабым.

— Что за мир такой? — повернув голову к Ветру и посмотрев на него, повлажневшими глазами, спросил Саныч.

— Стикс, дед. Еще его называют Улей. Старожилы стараются всуе название мира не называть. Кличут, просто Улей. Он состоит из кластеров или сот, как в пчелином улье. Сюда из разных миров загружаются участки суши с городами и людьми из других вселенных. Умники называют их Мультиверсум. Множественные вселенные. Одни падают чаще, другие реже. Есть места, где вообще нет загрузки. Это стабильные кластеры. Стабы. Их можно узнать по тому, что там все старое и обветшалое.

— Те, кто падают сюда, вовремя загрузки, делятся на две неравные группы. Большинство становятся зараженными и людоедами, жрут тех, кого меньше. Иммунных. Говорят, заражение происходит спорами, они плавают в воздухе. Попадают в человека, паразитирует на нем, лишая его разума.

Ты это видел своими глазами.

— А зачем все это? Кому надо проводить такой жестокий эксперимент? — спросил Саныч.

— А этого никто не знает. Ответ на этот вопрос ищут все, но пока не находят.

— И что кроме женщин и мужчин, дети тоже попадают сюда? — спросил Саныч.

— Тем совсем плохо, — вздохнул Ветер. — Первыми погибают дети. Потом женщины, как самые беззащитные. Кого не доели новообращенные, тех, доедают развитые мутанты. Я дам тебе книжицу для свежаков. Мы так называем новеньких иммунных. Ты прочитаешь и узнаешь много интересного. А я так тебе в вкратце опишу ситуацию.

Мы не близко и не далеко от внешки . Это почти запад. Тут не много муров, что сотрудничают с внешниками. Так мелкие банды. На западе муры держат иммунных на фермах, как животных и вырезают из них органы. Здесь понимаешь, дед, почти бессмертие. Если не застрелят и не сожрут, можно жить вечно. Хотя если застрелят, все равно сожрут. Ты, если выживешь, прости за такие слова, но это не факт, начнешь молодеть. А в основном иммунные погибают в первую неделю, после того, как сюда попадают. Но ты не бойся в жизни всякое бывает…

— Да я и не боюсь, — ответил Саныч, пожил уже, дальше рассказывай.

— Так вот, внешникам нужны наши органы, они из них лекарства делают для своих богатеньких субчиков. Муры, их им поставляют, а те им продают оружие и технику. Не всем, а организованным, большим бандам. Под большими бандами ходят банды помельче. На муров и внешников охотятся стронги. Крутые перцы, отмороженные на всю голову. Их можно узнать по снаряге. Они обычно ходят в самом лучшем. Таких, как я называют просто — рейдеры. Кто охотиться на мутантов тот трейсер, кто ходит за хабаром, тот сталкер. А так все рейдеры. Доверять, дед никому нельзя. Есть тут ребята, что оближут со всех сторон, в доверие втрутся, а сами килдигнги. Сектанты. Они обожествляют Стикс и поклоняются ему, жертвы человеческие приносят.

— И много тут таких? — спросил Саныч

— Да по-разному. На западе много крутых стабов муров. Мур, это моральный урод. И стронги там непростые, и нейтральные стабы более укрепленные. Опасно там. Здесь, востоке, спокойнее. На севере внешников нет и стабы большие. Порядок и скукота. Зараженных отстреливают организованно, таким как я, одиночкам, почти ничего не достается. Но зато можно запросто стать обедом для элиты. Только между сервером и югом удавка, узкая полоса земли зажатая чернотой. Пройти ее не так просто, там адамиты — иммунные подверженные атомному заражению, людоеды. И много развитых заражённых. Прут они на север с запада, словно им там медом намазано. Где-то на западе в районе Москвы есть место, которое называют Пекло. Представляешь там загружается часть Москвы. Оттуда толпы зараженных мигрируют на восток юг и север такие толпы зараженных называют ордой. От них не спасётся ни один стаб. орды ведут элитные мутанты. Их элиты добывают жемчуг… но ты все это в книжице прочитаешь.

Вот тут рядом в тридцати примерно километрах от тех строений, на север, видишь на той стороне, — Ветер ткнул вилкой в сторону противоположного берега, — там, стаб фашистов.

— Что настоящие немцы? — удивился Саныч.

— Арийцы. Из наших русаков, но повернутые на чистоте расы. Головы обмеряют. У них есть стандарт арийца.

— Чудеса-а, — протянул Саныч.

— Еще какие, — кивнул рейдер. — Они ребята не очень злые. К ним можно в стаб придти и отдохнуть. Лишь бы был товар или спораны для оплаты пребывания. Тогда не тронут. Если совсем нищий или свежак, то посмотрят, обмерят и определят или в арийцы, или на продажу мурам, как нечистого. Скажу, конечно, они странные ребята, но открыто не беспределят. Но лучше через их посты не ходить. Могут обобрать, а потом сдать своему гаулейтеру, как нищего. С этой стороны, где мы, в ста семидесяти километрах, ближайший стаб «Железный лес». Там раньше подстанция была и филиал депо. Вот в нем стаб и разместился. Я оттуда. Нормальный стаб, не без проблем конечно, но где их нет? Везде люди. А где люди, там сам понимаешь, есть и проблемы. Главное сказать, кто ты по жизни. Я рейдер. Кем станешь ты, неизвестно.

— Ты стал рейдером сразу?— уточнил Саныч.

— Нет, что ты. Меня привезла год назад из рейда группа стакеров. Мне можно сказать повезло. Они универмаг опустошали, а я начальником охраны там был. Попытался их прогнать. Смотрю мужики с оружием прут… Ну они нас с моими ребятами быстро упаковали. Разоружили и в машину кинули связанными. Охранники мутантами оказались, а я иммунным. Три месяца работал в стабе грузчиком. Это когда происходит загрузка кластера, туда выдвигается караван машин. Подъезжают к торговому центру и забирают все, что нужно. Таскают груз в машины бригады грузчиков. Охрана охраняет. Потом был в охране каравана, затем в дружине, в патруле. Отработал долги и вот четыре месяца, как стал рейдером. Походил с отрядом и понял, что мне лучше одному. Я тишину люблю. У меня пистолет-пулемет с насадкой для бесшумной стрельбы. Сам видел. Так я стал трейсером. Устраиваю засады на дорогах и ловлю бегунов. Они основные поставщики споранов. Если подвернется стоящий хабар, патроны там или «пушка» зачетная. Возьму. Но в основном двигаюсь налегке…

Дальше Ветер рассказал Санычу про спораны, горох, жемчуг. Про дары Стикса. Саныч слушал и одуревал. Не верить Ветру он не мог, а вместить в себя услышанную информацию, не позволял природный скептицизм…

— Если доберешься до нашего стаба, то скажи, что тебя крестил Ветер. Не говори, что муры. А я тебя, что бы ментат не раскрыл, сам перекрещу. Как хочешь, чтобы я тебя назвал.

Саныч махнул рукой.

— Мне все равно.

— Ну, тогда оставайся Маугли. Ты похож на него. Голый, босой и в одной повязке на жопе. Что другой одежды не было?

— В бане она осталась, — ответил Саныч. — А баня утонула. — Он налил себе еще в стакан коньяка и выпил.

— Ты бы, дед, не усердствовал с выпивкой. Тут такое не приветствуется. В стабе можно. Хоть залейся. А тут кластер с загрузкой, не искушай Стикс.

— А я пью и что-то не пьянею, — ответил Саныч. — Трезвый, как стеклышко. А почему ты говоришь, если я выживу и доберусь до стаба? Ты меня с собой не возьмешь?

— Знаешь, Маугли, помогать свежакам, это правило правильного рейдера. Но зад подтирать и таскать тебя за собой, это уволь. Тут каждый спасается сам. Ты помог мне, я помог тебе разобраться в ситуации. И пойми, дорога длинная. Я, если что убегу. У меня дар бегать быстро. Рубер не догонит

— Кто?

— Неважно. Прочитаешь книжку и узнаешь, — отмахнулся Ветер. — Я

день, два и на ноги встану. Одному мне не трудно вернуться. А ты обуза. Тебя схарчат на первых километрах. А я не буду из-за тебя подставляться. Так что тебе, лучше пожить здесь. Еда есть. На той стороне спортивный центр, можно чем-то поживиться. — Ветер кивнул в сторону строений. Рыба есть, ловить можно, если умеешь. На острове старый вагончик стоит, я там бывал. Это тоже мелкий стаб. Он стоит на границе трех загружаемых кластеров, посередине, как раз. Остров никому не интересен. Так что, какое-то время ты поживешь в безопасности. А там уже сам решишь, как тебе поступать, Улей научит.

— Понял, Ветер, спасибо, что просветил, — без обиды в голосе отозвался Саныч. — Это называется целесообразность. Я сам погибну и тебя могу за собой утащить. Обид нет.

— Всегда, пожалуйста, Маугли. Давай я покажу, как делать живчик. Тебе оставлю один споран. Он добывается из споровых мешков на затылке зараженных. Вначале они все пустыши. Потом некоторые развиваются, отъедаются и у них растет споровый мешок. В нем появляются зародыши споранов. Пустышами называют всех зараженных, до бегунов. Бегун почти всегда голый и уже сильный. Они как я уже говорил, для меня основные поставщики споранов. Их убивать надо тихо. Топориком тюк в висок и готово. Томагавк у тебя есть, тренируйся. На Лотерейщиков и топтунов охота гораздо сложнее, там огнестрел нужен или арбалет. У тебя лук валяется у сеновала и стрелы вон на поясе. Так и таскаешь, не снимая, — усмехнулся Ветер. Затем став серьезным ответил, — в общем-то, правильно, привыкай. — Так вот из этих тварей горох можно добыть. А горох нужен, чтобы развивать дар. У тебя пока дара нет. Ничего страшного. И не торопись им обзаводиться. А то всплывет что-нибудь малонужное, холод там производить или костер пальцем разжигать.

Саныч кивнул.

Ветер достал из кармана на груди свернутую в трубочку марлю, сложил

ее в несколько слоев, в стакан, налил коньяк и кинул в него зеленоватую, овальную горошину. Та зашипела и стала растворяться, оставляя на дне белесые хлопья.

— Эти хлопья ядовиты. Будь осторожен, — пояснил Ветер. — Коньяк, водку, разводи один к трем. Один стакан водки, два стакана воды. Сейчас я процежу раствор и залью в бутылку. — Он процедил через марлю получивший раствор в другой стакан. Раствор осторожно перелил в бутылку из-под Крюшона. Налил в нее стакан минералки и стакан «Крем соды». Поболтал. Так не очень противно пить, — пояснил он и подал бутылку Санычу. — Это тебе, Маугли, на первое время. Остальное, извини, самому

нужно.

Саныч понимающе кивнул и поблагодарил:

— Спасибо Ветер, мне очень повезло, что я тебя встретил.

— А мне, Маугли, повезло, что я встретил тебя. Мы помогли друг другу по мере наших возможностей и все в меру, понимаешь? Саныч кивнул и стал, молча есть. Неожиданно у него проснулся зверский аппетит.

С Ветром они проговорили до заката, спать на сеновал ушли с темнотой. Саныч залез наверх, к самой крыши и сразу уснул. Во сне он слышал, как ворочался его новый товарищ и шебуршил сеном.

Утром, у Саныча, глаза сами открылись с рассветом. Он полежал, желая поспать еще, но сон не приходил. Появилось непреодолимое желание что-то сделать. Саныч спустился на землю и по росе побежал к воде. По дороге прижимал рукой колчан со стрелами. В голову закралась крамольная мысль, что он сошел с ума. Иначе как объяснить, что он второй день ходит, как дурак с этим колчаном? Как так получилось, что он постоянно о нем забывал? Добежав до воды, он снова забыл о колчане и стал пополнять водохранилище, по мере своих сил.

Справить малую нужду, к его удивление не составило труда. Мочеиспускание прошло без болей и затруднений. Не так чтобы он мог мух сбивать струей, но вполне себе прилично. Саныч отошел от места, где справлял малую нужду, зашел по колено в воду, помыл руки, умылся и направился к столу. Собрал остатки пищи, накрыл стол для завтрака и позвал Ветра. Тот вылез из сена заспанный и недовольный.

— Ну чего еще, Маугли? — сразу же заворчал он, — поспать дай.

— Много спать вредно, мутанты сожрут, — ответил Саныч.

— Да-а? А ты откуда знаешь, — подыграл ему Ветер. — Сам такое видел или слышал от кого?

—Догадался.

— А-а, ну тогда ладно. Догадки они у бабки, а у мужика должно быть

понимание. А понимание ситуации мне говорит, что чем больше спишь, тем быстрее выздоравливаешь. Ты тут хозяйством займись, — зевнул Ветер,— а я посплю. И раненый рейдер снова зарылся в сено.

Саныч спорить не стал. Сам перекусил и стал обследовать окрестности. Первым делом заглянул в улей. К сожалению пчелы погибли. Их маленькие тушки усеяли все вокруг улья. Под крышкой находилось пять рамок с медом, что весьма обрадовало Саныча. Он поставил крышку на место, облизал руки испачканные медом и полез в машину. Там был набор инструментов. А с инструментами, мужик, что хочешь, сварганит. Пусть это даже и автомобильные инструменты. Но молоток был, плоскогубцы были, монтировка была, набор ключей, ножовка по металлу была, ножовка по дереву тоже, нашлась и пара отверток. Где это все техническое великолепие применить, Саныч еще не знал, но был уверен, что применит.

Оттащил ящик с инструментами к сеновалу, подобрал лук, снял с себя колчан, и аккуратно положил рядом с ящиком для инструментов.

На шум показалась из сена, голова Ветра. Он стал вытаскивать сено из волос.

— Чего не спишь? — спросил Саныч. — Боишься быть съеденным?

—Ага, тобой. Ты ходишь, шумишь. Какой тут сон?

— Тогда вылазь.

— О-о! — отметил Ветер, — смотрю на тебя, Маугли, и вижу, что ты как огурчик. Ни похмелья, ни тревоги на твоем лице. Что случилось? Настюша

ночью приходила, да ублажила? Или русалки?

Саныч улыбнулся:

— Нет, бабы не приходили, а хотелось бы.

— Вот как? Быстро ты, дед, оправился от трагедии. Помирать, уже не хочешь? Не страдаешь по поводу расставания с родиной?…

— А чего понапрасну страдать? — ответил Саныч. — Старое не вернешь, а к новому привыкнуть можно. Ко всему привыкает человек, Ветер. Вот Герасим привык к городу и я привыкну к Улью.

— Это правильно. Это хорошо. — философски заметил Ветер. — Старое нужно забыть. Тут новый мир и иная мораль. А Герасим это кто? Твой друган.

— Это Тургенев.

Рейдер пожал плечами, подхватил с земли палку-костыль, — не знаю такого. Пожрать пустишь?

— Садись, я звал тебя завтракать.

Оба сели и стали доедать курицу.

— Сало оставим на потом, — пояснил Саныч. — Тебе в дорогу и мне на

прокорм. А курка скоро испортятся.

— Не успеет — довольно потер руки Ветер и отломил половину тушки. Оба весело захрустели костями. Кусок курицы, жменя капусты. Запивали минералкой. Выпивки на столе не было. Ветер одобрительно оглядел стол.

— Все верно, Маугли, так держать. Глядишь в стабе встретимся, вот там нажремся…

— Ты только доберись до него, — с усмешкой на губах ответил Саныч.

— Доберусь, не в первый раз. Что сам-то делать будешь? — спросил он.

— Поплыву к острову, обследую, вагончик посмотрю, — ответил Саныч. — Может туда от греха подальше переберемся и машину нужно перепрятать, а то кто жадный заявится, да заберет, а тебе на ней легче добираться, да и быстрее…

— Не, Саныч, я на тарехтелках не люблю ездить. Шума от нее много. Элита слышит, а от элиты не скроешься. На машинах можно токо командой, да с крупнокалиберным пулеметом. Я пешком пробегусь. Надежней будет. А машинку да, перепрячь. Аккумулятор сними и колесо. Тогда, если случайно наткнуться, на нее, не будут забирать.

— Спасибо за совет, Ветер.

— Всегда, пожалуйста, — широко улыбнулся рейдер. — Я на сеновал, спать буду. Во сне лучше раны заживают. Ты как почувствуешь недомогание, пей живец. Только не усердствуй. Того запаса, что я тебе оставил должно хватить на пару недель. А там …

— Да понял я, — ответил Саныч. Может, на что-нибудь споран

обменяешь?

— А на что? — удивился Ветер. У тебя ничего нет. Томагавк или лук мне не нужен, машина тоже…

Саныч прищурился.

— За еду заплати. Ешь в три горла, свое тебе отдаю…

Ветер задумался.

— Ты прав, дед. Все по чесноку. Один споран за мной.

— Вот и сладили. — Саныч протянул руку.

— Ты чего? — удивился Ветер.

— Споран давай.

— Экий, ты быстрый…

— Ничего небыстрый. Раз договорились, давай. Я еще медом угощу. Ветер усмехнулся, но полез в карман. Достал полиэтиленовый пакет и вытащил из ваты маленькую горошину.

— Не потеряй, сквалыга.

— Сам такой, — отбрил рейдера Саныч и крепко сжал в руке споран.

— Куда ты его денешь? — засмеялся Ветер. — Ни карманов ни трусов. Разве только себе в зад запихнешь.

— Захочу и в зад запихну, чтобы ты не позарился, — невозмутимо ответил Саныч.

Рейдер вытаращился на него. Затем расхохотался.

— Чувствую, дед, ты не пропадешь. Хваткий. Уважаю. Ну не буду смотреть на издевательство над спораном, я спать. Он поднялся со скамьи и хромая, заковылял к сеновалу.

Саныч перевернул ножны висевшего на груди кинжала, замотал споран в пустой пластиковый пакет и затолкал его в маленький кармашек на ножнах. Проверил, чтобы не выпал и застегнул его кнопкой. Поднялся и направился к сеновалу. Перевернул бочку для сбора дождевой воды и покатил ее к воде. За

его действиями с любопытством наблюдал рейдер.

Саныч опустил бочку в воду, залез в воду по грудь и оттолкнулся от дна. Держась руками за бочонок, поплыл к острову. Плыл не спеша, с отдыхом и наконец, почувствовал под ногами илистое дно. Вылез из воды на песок, оторвал пару пиявок от ноги и затащил бочку на берег. Затем скрылся из поля зрения Ветра, за кустами.

«Упорный старик, — подумал Ветер. — Настырный и уверенный в себе дед. Как быстро освоился. Вроде помирать ему пора, а как за жизнь цепляется …

Смотреть больше было не на что. Он подложил руки под голову и

засопел.

Саныч же решил обстоятельно исследовать остров. Вагончик он нашел в глубине острова у протоки. Она делила остров на две неравные части. Вагончик оброс мхом, позеленел, но был еще вполне пригоден для проживания. Колеса сдулись, вросли в землю. Двери не было. Одно окошко, напротив дверного проема, прикрытое решеткой. В нем и стекло сохранилось. Запыленное, заросшее паутиной, в которой висели запутанные трупики мух. Внутри было замусорено, нагажено и полно наметенного песка. Крыша в двух местах прохудилась, и рваные края дыр свешивались вовнутрь, но это, по мнению Саныча, было поправимо. В углу сеновала стояли и ждали своего часа два рулона рубероида. Видимо приготовленные для ремонта крыши сеновала. Саныч обошел вокруг вагончика. С другой стороны вагончика был мосток над протокой. Он примыкал к стене вагона. С мостка можно было ловить рыбу.

Саныч прошел на север вдоль протоки и нашел лодку, вытащенную на берег и оставленную днищем вверх. Лодка была из стеклопластика, легкой и неубиваемой. Саныч заглянул под лодку. Там находились весла с пластиковыми лопатками и сверток в полиэтиленовом пакете с картинкой чей-то задницы в синих штанах и с напастью на латинице «Вранглер».

В свертке из промасленной бумаги оказались рыболовные снасти. Леска крючки и поплавки. Пачка соли и спички

— Вот то ж добре, — обрадовался, Саныч и бережно прижал добычу к груди.

Глава 2

Саныч давно не рыбачил, но с детства помнил ловлю рыбы на колышки. Когда леску привязываешь к колышку у берега, а на леску крепишь пять- семь крючков цепляешь личинок бабочки ручейника — шитика или червяка и оставляешь на ночь. Утром приходишь и собираешь улов.

Так он поступил и сейчас. Собрал снасть. Пошел вдоль протки, внимательно рассматривая прибрежную полоску воды. Вспоминая детство, поискал тростниковые домики шитика, в которых прятались личинки бабочки и сразу же обнаружил у берега то, что искал. Память из детства услужливо подсказала, что и где искать.

Саныч аккуратно разобрал домик и довольный результатом, стал рассматривать первую личинку.

Как же дано он не рыбачил, вот так как в детстве. Лет так этак пятьдесят с хвостиком. В тростниках прятались крупные личинки бабочки.

К леске Саныч привязал четыре крючка (все что были) разных размеров. И насадил на крючки найденные личинки. Леску опустил с мостика в протоку метра на три и привязал леску за стойку невысоких почерневших от времени и дождей перил.

Затем вернулся на берег, нашел место, где раньше разжигали костер. Оно было обложено камнями, располагалось в неглубокой яме. Саныч с помощью томагавка и рук углубил яму. Насобирал сухой валежник и разжег небольшой костер. Огонь сразу и жадно стал пожирать ветви.

Саныч убедился, что огнь не погаснет и пошел проверить свои снасти. Потянул леску и понял, что улов есть. На леске бились большие рыбины.

«Ничего себе» — удивился Саныч. Он почесал затылок. На наживку попался язь. Насколько помнил Саныч язь рыба осторожная, но тут видимо не пуганная. Каждая рыбина килограмма на три. Отливала золотом на солнце и билась о деревянный настил мостика.

Пока горел костер, Саныч быстро почистил и разделал рыбу. Посолил и каждую замотал в большие листья лопуха и с рыбой вернулся к костру

Костер из веток уже прогорел. Саныч распределил угли по дну ямы, припорошил песочком и положил рыбу, насыпал песочек сверху и разложил новый костер.

Пока он сидел, у него затекла поясница. Саныч с трудом разогнулся и покачался из стороны в сторону. Хотелось сесть и отдохнуть, но Саныч заставил себя, нарубить ветви кустов и пошел, очищать от мусора вагончик. Он долго выметал песок, скоблил старые нечистоты, а в конце набрав в бочку воды, с трудом ее дотащил до вагончика. Отдышавшись, вылил воду на пол. Следом разогнал воду веником по полу и стал им же выгонять воду в проем двери. На все это у него ушло часа два. После уборки, Саныч критически погалдел на результат своего труда и остался недоволен результатом. Грязь как была, так и осталась, только размазалась. Но затем он подумал, что Москва не сразу строилась, успокоился и направился к потухшему костру.

Веслом разгреб угли, подхватил рыбину и отнес ее к лодке. Так он перенес остальную рыбу. Сел в лодку и направил ее мимо вагончика, по течению протоки. Выгреб на чистую воду и погреб к берегу.

За ним издали наблюдал рейдер. Когда Саныч пристал к берегу и вытащил лодку из воды, Ветер удивленно присвистнул и произнес.

— Смотрю, дед, ты стал прямо богачом. Лодку нашел, костер сумел разжечь. Тер палку о палку?

— Нет, нашел спички и рыболовные снасти. А что, дым от костра был виден?

— Не очень. Если не приглядываться, то и не увидишь. Костер лучше

ночью разжигать. Готовил что?

— Рыбу.

— Хорошо, молодец, продавать за споран будешь?

— Я, не жадный. Так покормлю, за информацию.

— Интересный у тебя дед подход, то говоришь, даром покормишь, то за информацию…

— Рыба мне ничего не стоила, как и тебе, информация, умник.

— Ну не спорю, Маугли. Ты вот что, позаботься о нужнике. А то гадить рядом с сеновалом не хочется.

— Точно стукнул себя полбу Саныч. — Погодь я быстро он взял лопату стоявшую у сеновала и ушел. Вернулся через минут пятнадцать.

— Готово. Сударь. Сходить по нужде не изволите?

— Изволю, любезный, коли вы мне поможете дойти.

— Помогу, как не помочь. —… за споран.

Ветер выпрямился и возмутился.

— Дед, ты полку-то не перегибай.

— Туалет нынче платный, сынок. Капитализм понимаешь. Или ходи себе в штаны. Тут так многие делают…

— Дед, я прямо тут насру…. У сеновала.

— Да шучу я, как и ты шутишь сынок, пошли в овражек.

Саныч помог раненому рейдеру дойти до овражка и спуститься вниз. Тот увидел в метрах десяти самодельный крест.

— Это что там, Маугли, могила?

— Она самая.

— Вот ты молодец, дед, — опираясь на Саныча, засмеялся рейдер. — И кладбище, и сортир на одной площади уместил. Бумага случаем у тебя не

завалялась?

— Есть газета.

— Даром дашь или продашь, как в киоске?

— Даром дам.

— Тогда давай свою газету. Заодно и просвещусь.

Сныч сходил к машине и всучил Ветру газету и поспешил уйти. Ветер стоял с опущенными штанами и ждал его. Далеко не уходи, поможешь выбраться.

— За споран, — буркнул Саныч.

— За информацию, дед, — засмеялся ветер. Вскоре он стал читать вслух.

— Целиноградская правда. Орган областного комитета РСДРП.

— Рсдерпе, это что, дед?

— Это Российская, социал-демократическая, рабочая партия.

—Это что за партия такая?

— Правящая.

— Где правящая?

— В России.

— Так у вас там коммунизм?

— Нет, социализм с элементами капитализма.

— Это как?

— А вот так. Частная собственность мелких предприятий — кооперативы и товарищества. И общественная собственность, средств производства. Заводы, фабрики.

— И как они уживаются?

— Нормально уживаются. Работать можешь, спекулировать нет.

— Скучная газета. Труженики, колхозники, доярки, соревнования. Пленум какой-то. Я твою газету поместил в место, где ей и быть положено.

— Это куда? — спросил Саныч.

— Можешь подойти и лицезреть.

— Нет уж, — догадался Саныч, — не хочу.

— Тогда помоги мне выбраться.

— Давай, на руки полью — предложил Саныч, когда Ветер сел за стол.

—Зачем? Тут инфекций нет. Ни тифа, ни холеры, ни дизентерии, хоть дерьмо жри, ничего не будет.

— Ты ел? — спросил Саныч.

— Я, нет

— А знаешь, кто ел?

— Не знаю.

— Тогда чего треплешься, о том, о чем не знаешь? — спросил Саныч.

— Так я, руки мою только в стабе, в бане.

— А мне неприятно, что ты сходил по нужде и сидишь рядом, — настойчиво произнес Саныч.

— Не, но если тебе неприятно, дед, то лей, — не стал спорить Ветер. — Поверь, скоро ты забудешь свои прежние принципы, — произнес он, разворачивая рыбу. А чего так сложно готовил? В лопухи завернул. Я тебе расскажу, как проще готовить рыбу на костре. Распластаешь ее, насадишь на веточки, веточки воткни в землю и наклони к огню. Только не слишком близко ставь. Она сама приготовиться и кости наружу вылезут. Ветер ел за обе щеки и плевался. — Какая рыба костистая, — ворчал он.

Утром Саныч рейдера будить не стал. Проснулся, как повелось с рассветом, когда солнце только позолотило верхушки деревьев леса. Слез с сеновала, сел в лодку и направился, прямиком на остров. Там накопал червей и насадил на крючки. Закинул леску в протоку. Потом заглянул в вагончик. Пол высох и стал серым.

«Пойдет», — решил Саныч. Вытащил рыбу, что сразу заглотила наживку и отправил ее в бочку с озерной водой. Снова наживил крючки и закинул леску. Сел в лодку и погреб к другому берегу. Он решил проверить этот самый спортивный центр. У берега вытащил лодку на сушу и огляделся. Вроде тихо. Ни людей, ни мутантов. Только птицы разносили свои трели поутру. Саныч бегом преодолел пятьдесят метров до здания и подошел к выбитым, когда-то бывшим стеклянным дверям. О чем свидетельствовали битые стекла на плитке у входа.

Осторожно ступая, обошел, битые стекла и вошел в внутрь спортивного центра. Огляделся. Прямо — стойка администратора. Налево холл с диванами. Туда Саныч и пошел. Там стояли полукругом диваны с обивкой из кожзама. На стене висел большой плоский телевизор.

«Япошки, небось, сделали», – с потаенной завистью подумал Саныч. У стены находилась барная стойка. Н верху надпись — Фито бар.

Саныч слово бар понял и направился к нему. За высокой стойкой было пусто. Шаром покати, но в ящиках шкафов он нашел две большие банки с порошком. Открыв крышку и лизнув палец, осыпанный порошком, Саныч подумал что это детское питание. Сладковатое.

Пойдет, решил он и поставил банки настойку. На одной из полок нашел небольшой продолговатый предмет со стеклом на всю лицевую сторону. Понажимал кнопки. Экран засветился. Появилась надпись — введите пинкод Тоже забрал. Решил, что Ветер пояснит, что это такое. Взял в руки банки и вернулся в фойе. Заглянул за стойку и увидел брошенную сумку-баул.

Даже обрадовался. Быстро поднял ее и стал разбирать содержимое. В

сумке были мужские вещи. Спортивный костюм из тонкой синтетической ткани. Майки, трусы, шорты, джинсы, бритвенные принадлежности. Им Саныч обрадовался больше всего. Импортная, туалетная вода и тюбики с кремом. Все это Саныч собрал обратно. Ничего надевать на себя не стал. Решил сначала помыться в реке.

Поставил рядом с сумкой банки и направился направо от стойки Администратора. Первым помещением оказался некий «Вarber shop».

Саныч разглядывал вывеску и не мог понять. Нарисован бородатый мужик, а вроде название для детей. Он зашел и сразу понял, что попал в парикмахерскую.

«Смешные люди», — подумал Саныч, не могли просто обозвать — Парикмахерская. Сразу стал лазить по шкафчикам. Нашел металлическую расческу и небольшую машинку для стрижки без провода. Нажал сбоку на

ползунок и она засекретила.

«О! — удивился Саныч, — смотрика работает». Он сел в кресло и посмотрел в зеркало. Оттуда на него смотрело лицо чужого, незнакомого ему человека. Как бы сказала его бывшая жена — Сивый мерин.

Волосы спутались клоками и стали не полностью седые, а сероватые с проседью. Лицо осунулось. Обросло такой же, как и волосы на голове сивой бородой. А главное глаза, из поблеклых от стрости, стали серо-голубыми. И взгляд человека, дикаря, настороженный и пугливый.

Саныч причесался. Включил машинку и стал стричь бороду. Затем стряхнул с колен волосы и погладил щетину. Поглядел на себя в зеркало. Помолодел лет на десять. Остался увиденным доволен и решил, щетину не брить.

С хорошим настроением вышел из парикмахерской, зашел в следующее помещение.

— Ну, это для баб, — понял Саныч. Тут было больше полезных вещей. Ножницы валялись на полу. Раскиданы пузырьки с чем-то, щетки.

Забрав несколько пузырьков и ножницы, Саныч вышел и направился в зал, где стояли столики со стульями. Как он и предположил, это оказалась столовая.

Витрины заставлены «умершим» салатами. На полу разбросаны ложки, ножи, вилки из нержавеющей стали.

Нашлись и стаканы, и тарелки. Саныч, тут же стал все это «богатство» собирать с пола и складывать на стол. Затем прошел дальше за витрины и, старясь, не принюхиваться, стал шарить внизу на полках, под витринами. Нашел две банки консервированного горошка, упаковку консервированной кукурузы, две пачки соли крупного помола и упаковку воды из бутылок

литрового разлива.

Настроение Саныча поползло вверх.

Известный факт. Со старостью человек приобретает житейскую мудрость, но разбавляет ее маразмом. Кто-то больше, кто-то меньше. Незначительные вещи кажутся важными и склад старых, неиспользованных вещей заполняет шкафы и подвалы.

После нескольких дней дикой, беспросветной нищеты, Санычу показалось, что он попал в пещеру Али бабы. Все найденное он перетащил на стол. «Прошерстил» варочный цех. Там нашел немытые кастрюли, пару сковородок. «Поплясал» возле газовой плиты без баллона. Подергал шланг, одиноко свисающий на пол и на всякий случай прихватил верхнюю обрешетку с плиты. Проверил склад продуктов, обнаружил там увядшие, сморщенные овощи. Ни круп, ни мясных консервов, не было. Все вымели до него. Хомяк внутри Саныча немного загрустил. Но, смирившись с отсутвием провизии, прихватил тележку, на которой возили грязную посуду. Нагрузил ее найденным добром и выкатил в фойе. Потом вернулся и заглянул в холодильник.

Обратно он бежал так, что чуть ноги не сбил. Отдышавшись, обозвал себя дурнем. Можно было догадаться, что станет с мясом и продуктами в холодильнике, без электричества.

Затем он спустился вниз в подвал. Там был большой, тренажерный зал со снарядами и тренажерами, дальше сауна и бассейн. Больше ничего интересного. Бассейн позеленел, и купаться в нем Саныч не рискнул. Не найдя для себя ничего интересного, поднялся на второй этаж.

Там оказалась гостинца на двадцать номеров. Повсюду валялись разбросанные вещи. Кто-то в спешке все это разбросал и, не собрав, ушел.

Саныч поверхностно проверил все комнаты. Нашел с достаток плоских вещиц с экраном. Бритвенные принадлежности, две бутылки янтарного напитка с надписью «Джим Бин». Несколько банок с «детским питанием». И главное несколько полотенец и халаты. Халаты Саныч носить любил. От изобилия вещей у него разбегались глаза. Он хватал то одно, то другое и, набрав охапку вещей, почти в отчаянии бросил их на кровать в номере.

К нему все же пробился здравый смысл.

«Зачем мне все эти тряпки?» — спросил он сам себя. Можно будет приходить сюда каждый день и забирать то, что нужно.

Самое необходимое, из того что нашел Саныч, он погрузил на тележку и покатил ее к реке. Выгрузил на лодку и отплыл к острову. Там все перенес в вагончик. Достал рыбу из бочки, снова закинул леску и отправился, разделывать рыбу.

Рыбу распотрошил, распластал, посыпал солью и как учил рейдер, расположил вокруг костра на веточках. Рыба приготовилась гораздо быстрее, чем в лопухах.

Пока готовилась рыба, Саныч помылся в реке с мылом и шампунем. Вылез и с наложением вытерся полотенцем. Достал из сумки трусы, майку и надел на себя. Влез в шорты и расчесался расческой. Вещи были ему великоваты, но это нисколько не смущало Саныча. Он собрал рыбу, сложил ее в отмытую кастрюлю и поплыл к берегу, где его дожидался Ветер.

Тот встретил Саныча удивленным взглядом.

— Ты ли это, Маугли? — спросил он.

— Я, — ответил Саныч. А ты кого ждал, лотерейщика?

— Упаси меня улей, — замахал руками Ветер. — Ты сейчас похож на старого Кощея бессмертного, на пенсии. А так вообще красавчик. Приоделся, помылся. Тут как раз к тебе одна лялька приходила. Спрашивала, когда будешь? Почти в неглиже. Знал бы, что ты такой красивый вернешься, сказал бы ей подождать.

— Ты чего несешь, Ветер? Какая лялька? — Саныч удивленно смотрел на рейдера.

— Да сам сходи, посмотри за сеновалом. Думаю, она там продолжает тебя ждать. Настырная дамочка.

Саныч недоверчиво посмотрел на Ветра, но все же заинтригованный словами парня, направился к сеновалу. Вышел за угол, к обратной стороне сеновала и остановился.

В двух метрах от него, у стены лежал лицом вверх мутант. Когда-то мутант был женщиной. Это видно было по фигуре, большой, грязной груди. Но вот морда… Лицом эту часть тела назвать у Саныча не поворачивался язык. Голова сильно увеличилась в размерах. Лицо женщины вытянулась вперед, как у обезьяны. Челюсти разрослись, губы исчезли, превратившись в тонкую ниточку. Нос запал. В оскаленной широкой пасти отлично были видны острые, клинообразные, акульи, зубы. Маленькие глазки без ресниц утопали в глубине.

Во лбу между исчезнувшими бровями было маленькое пулевое отверстие.

Чем-то отдалено женщина, мутант напоминала доярку Настю и трусы на ней были от, когда-то желтого купальника, в котором она была в тот несчастный для всех день.

— Ну что? Это твоя Настюха? — раздался голос за спиной у Саныча.

Саныч не оборачиваясь, неуверенно кивнул.

— Вроде она. Только больно страшная стала.

— А что ты хочешь, отожралась на дороге. Они когда много жрут, быстро меняются. Становятся страшнее и сильнее. Организм перестаивается под потребности. Эта уже развилась до спидера. Интеллект какой никакой появился. Вот пришла по прошлой памяти. У вас видимо любовь была, — притворно вздохнул Рейдер. — Завидую. Ты уж извини, что я так с ней сурово обошелся. Она меня съесть хотела.

— Да ничего… — подумав, ответил Саныч, — я понимаю.

— Хоронить, будешь? — спросил Рейдер.

— А куда деваться? Оставить тут, вонять начнет.

— Ну, хорони Маугли, ты у нас человек высоких моральных качеств, а я так… просто ленивый. Я пожру, пойду. На руки польешь?

— Сам справишься, — машинально ответил Саныч. Вздохнул и отправился за лопатой. Вернулся, подхватил тело мутанта за ногу и потащил в овраг.

К столу он подошел через полчаса. Помыл руки в воде озера и сел за стол. Задумчиво устремил взгляд вдаль и минут пятнадцать сидел, и молчал. Затем его как будто подменили. Он успокоился и совсем с другим настроением посмотрел на рейдера. Ветру показалось, что старик все свое прошлое отпустил, взял и вычеркнул. У рейдера сложилось впечатление, что Маугли, как бы заново родился. Откуда к нему пришло это ощущение, он объяснить не мог, но чувствовал, что сейчас перед ним сидит, совсем другой человек.

— Помыться не хочешь? — спросил Маугли рейдера. У меня есть мыло, шампунь. Бороду могу постричь.

— Нет, дед. Примета плохая, мыться в дороге. Я, как-то обойдусь. А ты вот правильно сделал, что помылся. Отходить в мир иной надо чистым.

Саныч недоуменно посмотрел на Ветра.

— Я вроде помирать еще не собираюсь, — ответил он.

— А кто тебя спросит дед, куда ты собрался. Сейчас тут такая движуха

начнется. День два и заряженные попрут из города. И сюда, и на тот берег. Им жрать, что-то надо. Там уже все подъели. Сожрут слабых зараженных и пойдут искать иммунных. А тут ты на сеновале, в неглиже и мытый. — Рейдер рассмеялся. Затем стал серьезным. — И много будет тех, кто развился до топтуна или лотерейщика. Может и рубер появиться. Ты будь осторожен. И мне пора. Уже завтра с утра двинусь в путь

— А как твоя нога? — спросил Саныч.

— Нормально. По дороге заживет, а задерживаться здесь, становиться опасно. Что в дорогу мне дашь?

— Да вот… рыбу и детское питание.

— Какое питание?

— Смотри, вот в банке, со вкусом банана, — Саныч достал из сумки банку.

Ветер взял в руки банку и рассмеялся.

— Дед, это протеин. Белок. Питание для спортсменов. Чтобы сила и мышцы росли. Отличный заменитель мяса. Разводи водой или соком и пей. Сейчас покажу. Он стал искать бутылки на столе.

Саныч достал несколько металлических термосов.

— Это пойдет? — спросил он.

— Вполне. — Ветер насыпал в один из термосов порошок, налил воды из бутылки и стал трясти. — Теперь пей,— протянул он Санычу термос.

Саныч сделал осторожный глоток и посмаковал и тут же выпил весь

коктейль.

— Вкусно, — согласился он.

— Вот и хорошо, дед Я возьму в дорогу сало и колбасу, а тебе хватит протеина и рыбы. Не возражаешь?

— Не возражаю, сынок. Только ты обещал подарить мне книжицу.

— Обещал, — кивнул Ветер. — Для таких вот случаев ношу с собой. Вот она. — Он вытащил из нагрудного кармана, армейской куртки книжицу в обтертой, рваной обложке и отдал Санычу. Тут вся информация, что тебе нужна на первое время. Дарю.

— Спасибо Ветер. Как рыба? Я ее приготовил по твоему рецепту.

Рыба пошла на ура и наевшись досыта, Саныч поднял с земли сумку, поставил ее себе на колени.

— Посмотри, сынок. Я на том берегу занятные штуковины нашел. Что бы это могло быть? Может, что дельное? — Он стал вытаскивать из сумки и складывать на столе, добытые трофеи.

— Это дед смартфоны. Ты что никогда мобильные телефоны не видел?

— Видел и сам имел. Но у нас они с кнопочками и антенной…

— Понятно смотри это китайские …

— Да ну? — сильно удивился Саныч. — Откуда у китайцев такие технологии? Они автомат током собрать не могут…

— То было давно. Сейчас они… Но это неважно, — рейдер махнул рукой и продолжил объяснять. — Это вот айфон, Его сразу можно выкинуть запоролен, не взломать. — И он выкинул его. — О! это планшет и смотри, работает. Батарея не села, можно кино смотреть, если оно есть. Можно снимать, что хочешь, В нем камера. Можно, фото, можно видео. Тоже китайское изделие. Пока батарея не сядет, скучать не будешь… Это... Это, дед, джек-пот. Солнечный коллектор. Заряжает телефоны, планшеты от

солнца. Слышал про такое?

— Слышал, — недовольно буркнул Саныч. Он был недоволен тем, что Ветер обращался к нему, как отсталому дикарю. Нахмурив брови, он забрал у Ветра коллектор и проворчал: — Я и сам примерно догадался.

— Все эти смартфоны с паролями. — Рейдер не обратил на недовольство деда внимания и продолжил объяснять. — Можно скинуть на заводские настройки и снять пароли, но оно тебе надо? Думаю нет, не маленький. Вот этот можно попробовать разблокировать. Тут графический код. Проводишь пальцем по точкам и… Ну ты везучий дед. Я сразу вскрыл смартфон. Смотри, води пальцем буквой зет, латинской. Понял?

— А чего не понять? Не дурней других.

Рейдер с сомнением посмотрел на старика, но промолчал.

— Еще, что из техники есть? — спросил он .

— Нет, только это.

— Планшет и смартфон оставь. Будешь заряжать с помощью солнечной зарядки. В твоей одинокой жизни может пригодиться. Остальное в мусор. Пошли, посмотрим, что в планшете есть интересного.

Оба полезли на сеновал. Улеглись на спину и Ветер стал просматривать содержимое планшета. Там были одни тренировки спортсменов, занятия и соревнования тяжелоатлетов.

— Ничего интересного. Одни качки, — разочарованно бросил Ветер. Он отдал планшет Санычу. Сам занялся телефоном. — А это Маугли смартфон дамочки. Смотри, какая жопастенская, — рейдер сунул смартфон к носу Саныча. — Видишь, в лосинах. Обтянутая. Мне б такую… Эх вредно это, в дороге смотреть. Еще захочется твою Настюху откапать. Ты ее глубоко прикопал, Маугли.

— Балабол, — беззлобно бросил Саныч и полез по соломе прочь.

— Ты куда? — спросил он Саныча, — откапывать Настюшу? Самому захотелось?

— Я на крышу, — ответил Саныч.

— Зачем?

— Звезды считать?

— Звезды? А зачем их считать?

— Чтоб уснуть.

— А, понимаю, — закивал Ветер. — Старческая бессонница.

Уже смеркалось. Саныч выбрался на крышу сеновала и стал осматривать местность. Смотрел Саныч сейчас взглядом человека, который решал, как быть? Уходить или обставиться.

Поверхность водохранилища матово отсвечивала в лучах заходящего

солнца. Темной кляксой вырисовывался остров.

— А что справа по озеру, — крикнул он.

— Справа река и мост. Из-под крыши ответил рейдер. — Его сторожат арийцы. Слева дамба и разрушенная ГРЭС. За спортивным центром, полоска черноты. Позади нас, дорога в город. За ней снова лес и кластеры. И кругом мутанты. Ты звезды считай…

— Странные они тут. Не наши… — ответил Саныч.

— Уже наши, дед. Спи или считай наши звезды.

Небо быстро затянуло тучами и стал накрапывать дождь

Саныч залез под крышу и зашуршал сеном, зарываясь в него.

Ветер негромко заговорил.

— Маугли, завтра с утра я уйду. Ты занимайся своими делами. Не люблю прощаться.

— Понял тебя, Ветер. Счастливого тебе пути, если тут, так говорят.

— По-разному говорят, — ответил рейдер. Он лежал и думал, что дед долго не протянет. Один без оружия, среди зараженных. На своем острове долго не высидит, не имея опыта, пойдет на разведку. А тут будет полно хитрых и прожорливых тварей. Не повезло ему с местом загрузки… Жаль старика, но ничего с этим не поделаешь. У всех своя судьба. Лишать старика надежды, он не хотел. Пусть думает, что у него есть будущее, решил Ветер и закрыл глаза.

Саныч ничего этого не знал. Он морально был готов вжиться в этот жестокий мир и выжить, не смотря ни на что. Наперекор судьбе и смерти, он сильно желал начать новую жизнь без парткомов, культпросветов и бывшей жены, которая постоянно требовала у него денег и грозила партийной комиссией. Как говорили на его Земле — с чистого листа.

Ветер даже не догадывался, как он точно почувствовал перемену настроения старика.

Дождь Санычу не мешал, но чтобы не намочить новоприобретенную

одежду, залез под крышу. Лег на сено и почувствовал, как зачесалась подошва правой ноги. Он подтянул ногу и стал чесать рукой. Неожиданно он осознал, что ранее нежная кожа ноги, приобрела плотную, твердую поверхность. На ощупь, она стала похожа на подошву ботинка.

Саныч остервенело, скреб ногтями подошву ноги и ни как не мог унять зуд.

В первый момент он испугался. Подумал, что у него отмирают ноги. Но подошва под кожей продолжала чесаться и Саныч вытащил кинжал, висевший на груди и стал лезвием покалывать ногу. У щиколотки укол чувствовался хорошо, а чем ниже чувствительность терялась. Не понимая что

с ним произошло, он позвал рейдера.

— Ветер ты спишь?

— Еще нет, а что?

— Я не чувствую подошву своих ног. Ты понимаешь, что произошло?

— Понимаю. Ты уже неделю ходишь босиком. Кожа ног подстраивается к условиям твоего обитания и организм укрепляет подошву. Если продолжишь, ходить без обуви, возможно, она тебе и не понадобиться. Удобно. Ни обуви, ни штанов. Так может за зараженного сойдешь и они пробегут мимо.

— Да? А я подумал, ноги отмирают, — ответил Саныч.

— Тут, дед, ничего не отмирает, кроме мозгов. Да и то только у муров. Тело подстраивается, чтобы человек выжил. Привыкай. — Ветер звучно зевнул. — Больше ничего не отмирает? — спроси он.

— Вроде нет, — ответил Саныч и прислушался к себе. — Ты спи сынок, я не буду тебя беспокоить.

— Лады, — ответил Ветер и замолчал.

Саныч приложив усилие, поскреб ножом подошву и унял чувство щекотливости.

«Значит, я хожу босиком, тело само перестраивается, чтобы мне удобно было ходить, — стал, размышлять Саныч. — Интересно. А что оно еще может? Чем зараженный отличается от иммунного? Тем, что иммунный остается в полном рассудке, а зараженный разум теряет и им управляют инстинкты хищника».

В книжечке, которую он начал читать до темноты, говорилось, что зараженные поедают мясо и меняются. Становятся сильнее, ловчее. У них просыпается псевдоинтеллект и все его существо направлено на успешную охоту. Что бы добыть себе пропитание ему приходиться приложить немало усилий. Много двигаться и бегать. Чем сильнее становиться зараженный человек, тем больше ему нужно пищи для жизни. Если пищи по близости нет, он поедает слабых, себе подобных зараженных особей.

«А что если, — подумал Саныч, этот механизм работает и для иммунного человека? Вот ноги изменились. … А если потренировать свое тело? … Белок у меня есть — рыба и протеин. Есть тренажерный зал, где можно тренироваться. Есть лук, единственное оружие. Надо попробовать улучшить свои умения пользоваться им. Если механизм един для всех, то я быстро наберу необходимую силу и ловкость. Улей мне способностей не дал, так может, компенсирует силой и ловкостью?»

Саныч по природе своей, был азартным человеком. Если ему что-то захотелось и этого нужно было, добиваться, он загорался желанием начать, действовать. Сейчас он загорелся желанием изменить свое старое, изношенное тело. Он захотел снова стать молодым, сильным. Чтобы жить, нужно есть и тренироваться. Место, где можно заниматься тренировками есть. Это остров. В голове стали зреть планы по реализации задумки.

«Надо будет завтра перевезти гантели, гири, а потом и штангу можно перевезти. Можно поискать еще протеин. Если он был в одном номере, может, будет и в других номерах. В планшете есть методика тренировок. Ее можно использовать»…

Мысли Саныча вытерлись вокруг будущего и это будущее, уже не казалось ему туманным, неопределенным и печальным.

Обдумав и поставив себе первую цель, Саныч решил следовать по пути ее достижения. У него в жизни появилась цель. С ее обретением, прошла апатия и равнодушие к своей судьбе. Он больше не считал себя дряхлым и прожившим жизнь стариком, которому пора обрести вечный покой. Кроме того, переход в вечный покой, в этом мире для Саныча, был незамысловат и весьма болезненным.

Решив, что ему делать завтра и наметив ближайший горизонт достижений, Саныч уснул с довольной улыбкой на лице.

Утром он встал до рассвета. Открыл глаза и постарался, не разбудив Ветра, покинуть сеновал.

Дождь не моросил. Небо очистилось от туч. По нему плыли сероватые облака, похожие на большие барашки. На востоке за лесом разгоралось бордовое пламя рассвета. Утренний ветер гулял по воде водохранилища. Вода мелко рябила, билась о берег, пенилась. Пахло сыростью и было довольно свежо. Но Саныч, окрыленный надеждой, не чувствовал неудобства от прохлады и ветра. Он не ощущал холода и даже не замечал, что температура воздуха понизилась.

Как обычно справив малую нужду, Саныч сел в лодку и погреб к

острову. С самого начала, как только он изучил окрестности острова, он стал заплывать в протоку по течению. Оно хоть было и медленное, на глаз незаметное, но было. Глубины и ширины протоки хватало, чтобы прошла лодка и течение здесь было гораздо заметнее.

Доплыв по течению до вагончика, он привязал лодку у мостика и вытащил леску с наживкой. На ней висело три больших сазанчика и один судак. Саныч разделал рыбу, закинул леску с нанизанными на крючки маринованной кукурузой и развел огонь костра. Довольно быстро приготовил рыбу, с аппетитом поел. Съел за один раз три рыбины, запил протеиновым коктейлем и все это отполировал живчиком. Достал свежий улов и закинул его в бочку. Снова закинул леску и, сев в лодку отправился к сверкающему в лучах восходящего солнца, стеклянными окнами, зданию спортивного центра. С каждым разом он греб все увереннее и лучше.

Куда-то подевалась отдышка и потливость. Прибавилось выносливости. Он подплыл к берегу и не устал. Вытащил лодку на берег и, обошел вокруг здания.

С обратной стороны обнаружил выбитую дверь и над ней, увидел табличку с надписью «Котельная». «Проход посторонним запрещен».

«Ну, я уже не посторонний, — подумал Саныч, — а почти владелец», и уверено вошел вовнутрь. Спустился вниз по лестнице. В большом помещении, у стены стояли водяные электрические котлы. По стенам шла проводка из толстых кабелей в распределительные щиты.

Саныч из любопытства открыл одни из шкафов и удивился. Каждый блок выключателей был подписан.

«Котельная». «Мастерская». «Солнечный коллектор».

— О! — У Саныча непроизвольно вырвался возглас. — Он искренне удивился. Тут, оказывается, есть автономное электричество. Толково продумано. Значит, догадался он, должны быть и накопительные аккумуляторы. Саныч прошел мимо двух котлов и емкости для воды, литров на пятьсот, открыл дверь. За ней оказалась мастерская.

Верстак у стены, маска сварщика, небрежно брошенная на него. Тиски, ножовка по металлу. На стене крючки, на которых висели ключи, отвертки и никому они нужны не были.

Саныч начал открывать ящики под верстаком и изучать их содержимое. Увидел оставленные электроинструменты. Болгарка, лобзик. В другом чемоданчик, а в нем дрель.

Саныч с сожалением вздохнул. Все электрическое. А электричества у него не было. Он подошел к металлическим шкафам. В них висела потасканная синяя спецовка. Саныч беззастенчиво пошарил в карманах, нашел помятую шоколадную конфету, две пачки сигарет. Зажигалку. Конфету сунул в рот, зажигалку в карман футболки

Заглянул в резиновые сапоги и нашел шкалик водки. Видимо работяга принес на работу опохмелиться. Знакомая для Саныча история. Захватил и шкалик. Сигареты брать не стал.

Курить он не собирался. Там не курил и тут желания не было. Осмотревшись, Саныч подошел к монтажному ящику-контейнеру. Такие в его мире носили мастера строители. Открыл и непроизвольно широко улыбнулся. Это ему пригодиться. Тут были и шурупы и отвертки шуропеверт с аккумуляторами и много всяких мелочей, без которых не обходиться не один мастер и тем более хозяину в доме.

Прихватив контейнер, Саныч, у которого улучшилось настроение, вернулся в котельную. Еще раз осмотрелся и что-то его толкнуло, заглянуть в закуток за котлами.

Почти ползком пролез за котлы и понял, что не зря корячился. Хоть это и выглядело со стороны глупо, но интуиция его не подвела. Там были складированы и закрыты запыленной, цветной простыней восемь коробок, в которых оказался такой же порошок с протеином, что он нашел ранее.

Саныч уселся на пол и стал размышлять. Зачем так тщательно прятать порошок для питания спортсменов? Тут ему виделось несколько вариантов.

Или этот порошок запрещен или работяги приторговывали им по заниженной цене. В его мире тоже так бывало. А вот почему этот порошок мог быть запрещен?.. — Перед Санычем снова встал вопрос.

«Да. Непонятно почему прятали. Не яд же это. Не наркотики?» — подумал Саныч и открыв банку смело лизнул порошок. Недоуменно пожал плечами, питание, как питание. Только все надписи на иностранном языке. Саныч потратил значительно время, на то чтобы вытащить все ящики. Перенес их на улицу. И снова спустился в котельную. Он искал аккумуляторы. Присмотревшись, увидел едва заметную дверь в стене, без наличников. Просто щель. Саныч потянув створку, открыл дверь. За ней, в простенке стояло десять танковых аккумуляторов. Уж в этом Саныч разбирался. Каждый, как он знал не понаслышке, весил килограмм по пятьдесят.

Такой вес он не вытащит… — а жаль — шмыгнул носом Саныч.

«Ну ничего, — ободрил себя Саныч, накачаюсь и вытащу…

Он вышел из котельной, поискал глазами лестницу и нашел ее в торце здания. Залез на крышу и нашел десять панелей солнечных коллекторов, установленных на крыше

— И как их снять? — этот вопрос отразился задумчивым выражением на

его лице. Саныч почесал голову. Затем на его лице промелькнуло понимание.

Как говорят специалисты, тут надо технически подойти. Саныч пытался подойти к проблеме технически, но вынужден был признать, что даже хороший поэт, это не электрик.

«А жаль» — подумал Саныч и неохотно спустился с крыши. Задумчиво шагая, механически прикатил тележку взятую на кухне и оставленную на берегу. Загрузил в лодку питание спортсменов. Продолжая решать не решаемую для него задачу, механически пошел за спортивными снарядами. Его не отпускала мысль, перенести солнечные панели в свой вагончик. Он уже мысленно разметил место для аккумуляторов, но не мог решить технический момент, как все подключить. «Ломая» голову над возникшей проблемой, нескольким ходками, с отдыхом, перенес две гири по двадцать четыре килограмма, небольшую штангу для тренировки бицепсов. Нашел несколько резинок и тоже их прихватил.

Лодка, сильно нагруженная, погрузилась в воду, почти по самые борта. Но Саныч не обращал на это внимание. Он почему-то был уверен, что все будет хорошо…

И тут он уловил некий момент, на который стоило, обратись внимание. Его ум говорил, что надо гири вытащить и оставить на берегу. Он настойчиво стучал, призывая к разуму, но чувства … его внутреннее ощущение говорило ему, что лодка выдержит и надо забирать все.

Объяснить, почему внутри него боролись два мнения, Саныч не мог и некоторое время сидел в сомнениях. Нужно было делать выбор. Если лодка не выдержит, то он утопит все, что натащил, корячился, скрипел, как старый механизм, а терять груз и лодку, Саныч не хотел. Но в тоже время внутри жила уверенность, он справиться.

— «Ладно, — решился Саныч, доверюсь чувствам, хотя это и глупо, но новая жизнь, новые впечатления». — Саныч обманывал себя. Он просто не хотел напрягаться и выкладывать гири. Устал.

Приняв решение, он оттолкнул лодку от берега, забрался в нее и удерживая равновесие, медленно сел на скамью. Лодка качалась, но держалась на воде.

Саныч взялся за весла и стал осторожно выгребать от берега. Грести стало труднее и надо было быть очень осторожным. Волна била в бок лодки и старалась ее перевернуть.

Через пару гребков, он услышал громкое голодное урчание за спиной. Это было неожиданно. Саныч резко обернулся, чуть не свернув шею, посмотрел за спину и широко раскрытыми глазами уставился на голого мутанта. Тот за полошено бегал по берегу и вожделенно тянул к нему

длинные, костлявые ручищи. Саныч взглядом смерил расстояние между ним и мутантом и увидел, что между ними было от силы два метров водной преграды.

— Я свой, — крикнул Саныч и отплыл еще на несколько метров. — Что голоден? — Придя в себя, спросил Саныч. — Ничего потерпишь, я свой. — И к его удивлению мутант перестал урчать. Он как-то быстро потерял к Санычу интерес. То ли голос Саныча успокоил мутанта, то ли он понял, что обед уплыл и не надо тратить силы и нервы на не досягаемую пищу. Зараженный отвернулся и размахивая руками припустил в открытые двери спортивного центра.

«Во время», — с облегчением подумал Саныч. И отплыл еще дальше.

Когда он снова обернулся к берегу, там уже собралась большая толпа мутантов. Лысых, страшных и голодных. Они возмущенно урчали и толпясь, не приближались к воде. Теперь Саныч мог, рассмотреть их спокойнее и более внимательно. Больше всего мутанты походили на сказочных тварей из фильмов ужасов, но Саныч, не хотел их называть тварями. И все потому, что в прошлом они были людьми. Им просто не повезло, не иметь иммунитета. В какой-то момент, ему их стало жалко. Саныч понимал, что говорит глупость, но все же не сдержался и крикнул:

— Идите, найдите магазин. Там будет мясо. А меня не ешьте, я свой…

Последние слова застряли у него в горле. За спинами толпящихся мутантов появился монстр. Он возник внезапно, как бы из воздуха. Толпа урчащих людоедов раздалась в стороны.

Мутант стоял, как стоят большие обезьяны и опирался непомерно большими лапами о землю. И все равно был выше остальных зараженных. Узкий покатый лоб, на непомерно большой голове с большим вытянутым вперед ртом. Вернее, как заметил Саныч, пастью. Глазки, колючие, утопленные глубоко в череп, смерили расстояние между лодкой и берегом. Саныч перехватил его взгляд и погрозил пальцем.

— Ты, не балуй. Я свой, — крикнул он и мутант вроде, как презрительно фыркнул. Повернулся к воде спиной и Саныч поразился ширине его покатых плеч и вздутых мышц на лапах. Монстр в несколько прыжков проскочил расстояние до здания и исчез внутри спортивного центра. А Саныча отпустило. Он стал усердно грести к своему острову. При этом мысли его работали на анализ ситуации.

«На берегу посеялись твари и Саныч, мог дать руку на отсечение, монстр будет его там подстерегать. Не уйдет, будет ждать. Победит в схватке характеров более терпеливый. А значит туда не ногой. Если бы он выложил гири, то их он бы потерял. Значит он прав, что послушался своих внутренних ощущений. Надо еще раз попробовать, проверить верность выводов. Может быть тут интуиция играет большую роль чем умственные рассуждения. В конце концов это очень странный мир. Раз тут раздаются иммунным новые сверхъестественные способности, то это возможно магия. Он попал в мир где есть магия… А там, где магия, там ум пасует. Можно, хотя бы вспомнить сказку об Иване дураке. Золотой рыбке… Там герои все получали через магию волшебства. Жаль у меня нет магических способностей»...

За размышлениями, Саныч не заметил, как приплыл к вагончику. Он притормозил лодку, привязал ее к мостику и вылез вводу. Стал переносить ящики со спортивным питанием в вагончик. Потом перенес и положил у вагончика спортивные снаряды.

С трудом разогнул спину и посмотрел на небо. Было еще светло, но лезть на другой берег, где стоял сарай с сеном было неразумно.

«Надо понаблюдать», — решил Саныч и составить план первоочередных дел. Саныч разгрузил леску от рыбы. Закинул ее с наживкой заново и направился к берегу, к кустам. Лег и стал смотреть в сторону сеновала.

«Что надо сделать в первую очередь? — Саныч вернулся к планированию. — Надо идти от частного к общему… Нет, наоборот. От общего к частному. Это диалектика. Что мне нужно? А мне нужно оборудовать вагончик для жизни. Это в общем. А в частности? Вот что для этого нужно? Можно забрать стол. Он сам поплывет. Натаскать сена, чтобы было на чем спать. Жаль матрас не захватил с кровати… Ладно это вторым этапом. От сарая надо отодрать доски. Они нужны для постройки навеса над мостиком от дождя и для навеса над костром. Вот первоочередные дела...