Владимир Сухинин

Два в одном —7

Призванный судьбой

Жизнь, в этом мире скоротечна.

И жизнь проходит в разной суете.

Не знаешь, что случиться завтра,

В воде утонишь иль сгоришь в огне.

И тот, кто другом был,

Предаст возможно скоро.

Кого любил,

вдруг станет злобно мстить.

И в чем искать опору в этой жизни?

И перед кем, тут голову склонить?..

Стихи автора.

Краткое содержание предыдущей части

Попав по оплошности служивого ангела Арингила в тело иномирца, Артём круто изменил свою жизнь и жизнь людей, которые встретились ему на пути.

Нелегкая судьба свела его с трудным и никчёмным человеком Артамом, с кем он вынужден теперь делить одно тело.

Череда происшествий и приключений привела его к дикарям, живущим родоплеменным строем, в Озёрный край. Но по его следам уже направились отряды наёмников, которых призвали отцы церкви Дракона, чтобы поймать строптивого землянина. Понимая, что выжить он может лишь сплотив племена, Артём принялся реализовывать эту идею под присмотром проснувшегося божка Иля, что на местном наречии значит – пастух.

Ему сильно мешал Артам — пьяница, жалкий трус и корыстолюбивый прожигатель жизни, он постоянно попадал в смертельно опасные ситуации. Артём устал вытаскивать их обоих из липких лап смерти и решает отдать его на перевоспитание своему телохранителю. В итоге Артам чуть не погибает. Попав во власть богини смерти Иехиль, он понимает свои ошибки и пересматривает жизненную позицию. В этом ему помог Артём, вступивший в схватку с самой богиней. Артём не даёт сгинуть Артаму при помощи силы своего духа и вырывает его из пут богини. За это она наказывает Артёма – вернувшаяся к жизни, после покушения на неё шаманом из племени мерши, его любимая женщина Хойсира теряет память и отвергает Артёма ради другого мужчины. Артём с тяжёлым сердцем даёт ей свободу, и она уходит к молодому вдовцу, к которому испытала влечение.

Артём, пытаясь забыть предательство любимой женщины, принялся усиленно готовиться к походу в Восточные горы. Его цель была проста – заставить князей гор, выступить преждевременно и разгромить их до подхода сил церкви, и таким образом избежать в будущем войны на два фронта.

Одновременно с этим Артём занялся поисками возможностей разделиться с Артамом. Он понял, что пришло время обрести свободу. Он находит тело юноши с Земли, которое погружено в магический лед в замке архимага, в городе мёртвых. Там ему встречается неуспокоенный дух старого слуги. Он рассказывает Артёму историю этого мира и помогает найти нужные знания.

Между проснувшимися богами идёт скрытая война за влияние. Бог войны Марселон и богиня смерти Иехиль, как более опытные, переигрывают Иля и он пытается использовать против них Артёма и его друзей. Артём попадает в круговерть интриг богов. По вине Иля он оказывается в смертельной ловушке в мёртвом городе, и, чтобы выжить, соглашается создать на Озёрах церковь поклонников Иля, и тем самым упрочить его положение. Это не нравиться другим богам, и они начинают мстить. Сестра Иехиль — Мара, сводит свою жрицу Милу с Артёмом, чтобы через неё влиять на Артёма. В ответ Иехиль заставляет Неелу полюбить Артама.

Тем временем сыщик Уильям вместе с шуанем Луй Ко вынуждены бежать. Они закончили следствие и вышли на кангана севера, который был во главе мятежа против короля Ривангана Безгона. Но и канганом управляли отцы церкви, желающие получить над королевством Риванган безграничную власть. Для этого нужно было убить всех носителей древней крови. В королевстве их осталось двое. Сам король, запертый в своем дворце и, спрятавшийся от убийц, сын бывшего королевского прокурора Грибуса.

Уильям со своей женой Энеей и Луй Ко тайно пробираются на север и неожиданно встречают в Хволе прибывшего туда инкогнито Артёма. Вместе с ним возвращаются в Озёрный край, в древнюю крепость на реке. Артём не знает, что ему делать с этими людьми, но и выгнать их он не может. Следствие закончилось, но результаты его до короля не дошли. Зато был исполнен долг, который возложил на Артёма погибший дознаватель. Артёму безразлично что происходит в королевстве. Он оттуда бежал и стал изгоем.

В столице Ривангана вспыхивает мятеж родовитых дворян, который спровоцировали резкие и суровые действия полковника Румбера. Организатором его стала знать, возмущённая арестами и убийством лордов во дворце короля. Сутки шли кровопролитные бои в столице, но дворец короля устоял. Отцы церкви, понимая, что с приходом подкрепления к королю с юга их ждёт участь изменников, принялась примирять короля и знать.

Король, не имея сил атаковать мятежников, согласился на мир и даровал прощение мятежникам. Ему отдали для казни самых непримиримых из дворян.

Артём совершает набег на горы и разоряет поселения горцев. Князья гор в ярости собирают армию и нападают на племена Озёр. Первыми пали под их ударами непримиримые и сильные западные племена. Остальные, в страхе перед горцами, стали присоединяться к союзу Духа озёр…

ГЛАВА — 1

Столица королевства Риванган, Майроба

Прошла вторая спокойная ночь в столице. Рынки, разграбленные дружинниками лордов, восстанавливали свою работу и с утра первые торговцы уже были на своих местах.

Пока не очень смело, но к рынкам уже потянулись жители столицы. Есть, пить нужно всегда и всем.

Столица залечивала раны и страх её обитателей постепенно уходил вместе с темнотой ночи и приходящим с ней разбоем. Появившиеся банды мародеров стали грабить дома купцов и зажиточных граждан, но дружинники лордов, которые перешли на сторону короля, быстро загнали распоясавшихся бандитов в их норы. Жизнь начинала возвращаться в свою наезженную столетиями колею.

Утром, без излишнего шума и помпезности, в столицу вошли полки Южной армии и заняли все площади, городские ворота, предместья и казармы. Город стали патрулировать усиленные патрули солдат. Лорды поспешно вывели свои дружины за окраины города и встали лагерем, который окружили конные части Южной армии. Загорелые, обтрепанные воины, со злыми глазами, разительно отличались от холенных разодетых дружинников. Жизнь во дворце тоже приходила в мирное русло. Маги и жандармы покинули дворец.

Этим утром король встал необычно рано. Во время завтрака он обратился с вопросом к Борису.

— Что скажешь, Борис, мы победили? — спросил Безгон, очищая скорлупу с варёного яйца. Завтрак не блистал изобилием блюд на столе, запасы продовольствия во дворце подходили к концу. Никто и подумать не мог, что однажды дворец короля окажется в осаде и поставщики продуктов перестанут привозить свежие овощи, мясо и деликатесы, а увеличившийся за счет присоединившихся к дворцу жандармов и магов гарнизон быстро уничтожал запасы.

— Думаю, ваше величество, мы только одержали временную победу. Нам отдали кангана севера. Кинули как кость собаке. И десяток дворян, что чем-то не угодили большим землевладельцам. Основная битва ещё впереди. Но у нас появилось время, ваше величество, и им надо правильно воспользоваться.

— У тебя, Борис, мрачные мысли и слова твои не радуют наш слух. Надеюсь, план у тебя есть?

— Есть, ваше величество, но только примерный.

— Говори, что хочешь предложить.

— Во-первых, в приемной дожидается вдова кангана де Ро. Она привезла с собой бумаги мятежного мужа. В них подробно указаны основные зачинщики мятежа и их цели. Я ознакомился с их содержимым. Они написаны рукой самого Оригона. Но они представлены не в полном объёме. Это ясно из материалов. Что-то спрятали или утаили. Суть заговора в том, что де Ро хотел стать новым королём и его должна была поддержать церковь. Вернее, как пишет канган, несколько отцов церкви на периферии, — король от этих слов лишь усмехнулся. Борис заметил усмешку, но не обратил на неё внимания.— Церковь уже произвела аресты и прислала в канцелярию список мятежных церковников. В заговоре, якобы, участвовали с десяток лордов и командир конного полка с северо-запада. Думаю, вдова привезла не все документы. То, что в них изложено, на мятеж не тянет. Максимум на небольшой провинциальный заговор.

— Ну и что нам это дает, Борис? Ты начал как-то странно – издалека, — недовольно поморщился король.

— Ваше величество, придётся восстанавливать количество принцев крови.

— Ты намекаешь на бедную Мельниру, вдову кангана де Ро?

— С неё и надо начать, ваше величество. И ещё присмотреть пару другую, а лучше десяток вдовых баронесс.

— Ты хочешь, чтобы я, как племенной бык, увеличивал поголовье носителей крови? — невесело усмехнулся король. — Я тебя понимаю, Борис. Пока живы наследники, мне ничего не угрожает. Но почему именно вдовы?

— Чтобы, ваше величество, у мужей не было желания вас прибить.

— Дожили! — усмехнулся король. — Раньше, если жена лорда делила со мной ложе, это считалось неслыханной привилегией. Борис, где мы упустили?

— Не знаю, ваше величество, разрешите продолжить?

— Продолжай, — махнул рукой король и откусил половину яйца.

— Мадам Де Ро служит молодой секретарь. Его надо убрать от вдовы…

— Понимаю, ты не хочешь, чтобы мы сомневались, чей это ребенок?

— Всё верно, ваше величество. Дальше, надо вызвать генерала Румбера во дворец и поручить ему возглавить жандармерию.

— Почему ему?

— Он слишком резкий и исполнительный, не знает авторитетов, действует эффективно, но грубо и жестоко, как командующий – больше навредит, чем принесет пользы. Он не родовит и будет служить вам верой и правдой, как сторожевой пёс. Наградите его титулом и дайте ему конт одного из мятежников.

Король вновь усмехнулся:

— В этом ты прав. Румбер он как цепной пёс, если вцепиться, то не оторвёшь. Хорошо, принимается Борис. Распорядись и вызови сюда нашу несушку. Не будем оттягивать момент. Ко мне в спальню доставьте вино и фрукты. К обеду позови Румбера… И что нам делать с этим упорным сыщиком, Борис? С тем, кому помогал Румбер. Он разворошил этот муравейник, но не довёл дело до конца…Я даже не знаю, принес он пользу или вред…

— От него, ваше величество, надо избавиться. Несчастный случай. Его нужно вызвать в столицу для награждения…

— Займись этим, Борис. И вызови вместе с Румбером королевского прокурора. Направим на север трибунал. Пусть разберутся с тем, что там происходит…. И пусть в составе трибунала будут маги, — король довольно хихикнул. — Подпалим хвост церковному петуху.

Король отшвырнул салфетку и встал.

— Борис, — произнес он, — пригласи вдову ко мне в кабинет.

Вдова Оригона Де Ро прибыла в столицу двое суток назад и только вчера ей разрешили посетить дворец. Мельнира с раннего утра находилась в приёмной и сильно нервничала. Она была ещё молода и недостаточно опытна, но умела пользоваться своей красотой. На это она делала ставку и не прогадала. Её пригласили в кабинет короля почти сразу.

Король стоял у стола и улыбаясь, смотрел на женщину. Несмотря на то, что женщина выглядела усталой и осунувшейся, она всё ещё была хороша.

— Ваше величество, — женщина присела в поклоне.

— Хватит приседать, Мельнира, ты мать моего убитого ребенка. Я это помню. Проходи и садись. Нам есть о чём поговорить.

Женщина, не ожидавшая такого простого приёма, стушевалась.

— Не смущайся, проходи, — король подошёл к зардевшейся женщине, взял её за руку и подвёл к столу, помог сесть, отметив про себя её красоту, и сам сел рядом. — Мельнира, я буду с тобой краток и прям. Я оставлю тебе половину состояния мужа, но ты родишь мне наследника…

Женщина вздрогнула и широко раскрытыми глазами посмотрела на короля. Она ожидала всё что угодно, но только не этого. Половина состояния мужа – это было гораздо больше, чем она ожидала, а разговор о наследнике её ввёл в ступор.

— Беременность ты проведёшь в укромном месте, пока не родишь. Оставишь мне ребёнка и дальше будешь жить, как тебе захочется. Но на время, ты расстанешься с секретарём, а я не буду его сажать в темницу за связь с замужней аристократкой, — король улыбнулся и женщина поёжилась от взгляда его безразличных, холодных глаз.

«Он всё знает», — испугалась она.

— Я согласна, ваше величество, — опустив взгляд, ответила женщина.

— Вот и хорошо, Мельнира. Вставай, нас ждёт спальня, а я жду твою благодарность.

Из спальни король вышел только к обеду, немного усталый, но довольный. Мельнира знала своё дело и знала, как угодить королю. Её проводили в отведённые покои, а король принял Румбера. Новоиспечённый генерал стоял навытяжку. Смотрел прямым взглядом и на его загорелом лице не было проявления угодничества или страха.

«Этот простолюдин будет отменным жандармом, — согласился с мнением Бориса король, — и будет внушать страх всем моим врагам. Борис прав, в жандармерии такому молодцу самое место. Он не поддался на посулы кангана, а тот явно пытался его перекупить».

— Румбер, — первым произнес король, — тебя канган хотел купить?

— Хотел, ваше величество.

— А почему ты не продался?

— Я не дурак, ваше величество. Во-первых, я давал клятву служить королю. Во-вторых, я знал, что вы дадите больше, — генерал даже не улыбнулся после своих откровенных слов.

— Похвально, Румбер. И я хочу вас наградить за преданность короне. Вы назначаетесь главой королевской жандармерии. Что скажите?

— Служу моему королю! — поклонился генерал.

— Молодец, — похвалил его король. — И ещё, выделю вам конт рядом со столицей и возведу в дворянское достоинство.

— Благодарю, Ваше величество! Я докажу своей службой, что вы во мне не ошиблись.

— Вот этого я от вас, Румбер, и жду. Я хочу, чтобы лорды и церковь трепетали только от упоминания вашего имени. Стойте на защите короля и будете награждены ещё больше.

Генерал молча поклонился ещё раз.

— Разрешите внести предложение ваше величество, — разогнувшись произнес Румбер.

— Говори, — разрешил король и заинтересованно посмотрел на генерала.

— Нам нужно создать корпус полевой жандармерии, ваше величество.

— Это зачем? — нахмурился король.

— Затем, ваше величество, что ни один жандарм вас не предал. Они, бывает, наживаются на преступниках, но никогда вас не предавали. Военные же чины – сплошь аристократы, и могут перебегать от одного владетеля к другому. Этот корпус будет состоять их четырёх полков. Один разметим в столице, остальные в ближайших городах. Сделайте из них старую гвардию, ваше величество, и можете спать спокойно.

Король задумался и перекинулся взглядом с секретарем. Тот моча прикрыл глаза и король согласно кивнул:

— Вы правы, Румбер, это дельная мысль. Жандармы и маги в этой ситуации показали себя, как преданные подданные. Займитесь этим. Указ вы получите сегодня же. Ещё что есть вам сказать?

— Нет, ваше величество.

— Хорошо, Румбер. А почему не ходатайствуешь о своем дознавателе с севера? Как его?..

— Уильям, ваше величество. Не имею желания. Он сам о себе может позаботиться.

— А где он?

— Не знаю, ваше величество. Он не открыл мне свои планы.

— Почему?

— Боялся, что меня схватят ищейки кангана и пытками заставят рассказать, где он может находиться.

— Какой предусмотрительный молодой человек. Вы говорили что у него жена аристократка?

— Да, ваше величество. Дочь одного из мятежников. Она сдала своего отца следствию и вышла замуж за Уильяма.

— Ловкая девица, — похвалил король. — Найдите его, Румбер. Он мне нужен вместе с женой.

— Постараюсь, ваше величество, но если он в империи шуаней, то его не достать.

— А почему вы думаете, что он может быть у шуаней?

— Жена Уильяма перевела свои активы в банк шуаней.

Король задумчиво покивал.

— А я недооценил его, — проговорил король. — Всё равно, постарайтесь узнать, где он.

— Слушаюсь, ваше величество.

— Ну идите, Румбер. Вас ждут расследования и дознания. У меня появилось много врагов…

Король не договорил. Он сказал всё что хотел и умный Румбер его понял, поклонился и чеканя шаг, вышел.

— Борис, что скажешь? — спросил король.

— Румбер умный и беспощадный. Ему нужен осмотрительный заместитель, иначе он таких дров наломает, что мы останемся без дворян.

— Согласен, Борис. Подбери ему заместителя из родовитых. Пусть они грызутся между собой. А дознаватель-то ушлый. Дело не доделал, нахватал деньжат с мятежников и скрылся… — недовольно произнес король.

— Может это и к лучшему, — ответил Борис, — не надо будет марать руки…

— Да, может быть, — покивал король. — В конце концов, это он заставил заговорщиков раскрыться преждевременно.

Столица Майроба. Замок конадриона церкви Дракона.

В замке конадриона царили уныние и скорбная тишина. Кроме зала для совещаний. Второй час шёл совет старейшин, и они не могли выработать общее решение. Воинствующий магистр ордена Меченосцев веры, досточтимый иерон Оберфалос, кричал и сыпал проклятиями. Именно его братьев было решено выдать королю в качестве инициаторов мятежа. Но выдать мертвых.

— Почему инквизиторов? — размахивал руками перевозбужденный магистр. — Почему не духовенство? Чем мы хуже?

— Тем, увещевал его досточтимый Августин, что король не любит вас – орденцев и будет рад наказать инквизицию. Вы же сжигаете людей, а их имущество забираете себе… Мы обойдемся меньшими жертвами среди отцов веры.

— Мы не наживаемся на имуществе еретиков. Оно проклято и не может попасть к мирянам. Мы его отмаливаем от их грехов! — закричал, возмущённый кощунством иерона, Оберфалос.

Проказа сидел в своем темном углу, отдельно от остальных, прикрыв глаза. Слушал и не вмешивался. Глава совета старейшин конадриона отец Мишлен лезть в перепалку отцов веры опасался. Там могло дело дойти до кулаков, а он был слишком стар.

Так прошло в бесплодных спорах ещё полчаса, и Проказа понял, что пора сказать свое слово.

— Я предлагаю сделать следующее, — проговорил он, не повышая голос и все спорщики замолчали, повернув головы в сторону сидевшего в тёмном углу иерона с накинутым капюшоном. — В Хволе, лежат тела инквизиторов и бойцов «Черного лотоса». Надо их забрать и отдать королю, как мятежников. Шум по поводу их гибели поднимать не будем. Ну умерли святые отцы и умерли. Это север, там всякое случается. Таким образом мы и короля ублажим и отцов веры сохраним.

— А как быть с духовником Оригона? — спросил молчавший весь спор отец Мишлен.

— Его придётся казнить самим, — отозвался Проказа.

— Казнить? — закричал глава духовников иерон Августин. — Почему? Он действовал по нашему плану…

— Тогда идите на эшафот вы, вместо него, — спокойно ответил Проказа.

— Я? Нет. Я не могу… Пусть уж лучше он, — осенил себя змейкой отец Августин. — Или вы, святой отец. Вы всё равно больны и скоро помрёте…

— Я бы пошёл на эшафот за наше дело, — невозмутимо ответил из своего угла человек в капюшоне, — но меня сразу узнают по язвам.

— Да, это верно, — согласился Мишлен. — Кроме того, на Проказе вся разведка и скрытые операции церкви. Казним духовника за то, что не смог отстоять дело церкви. Такое сытое благодушие не прощается. Это хуже предательства, отцы.

И все дружно закивали. Решение принято и священнослужители остались довольны.

— Я прикажу магистру «Лотоса» привезти тела, — закончил совещание отец Мишлен.

Бирмингем сутки спустя

В Бирмингем, в замок ландстарха, где поселился Оливер ла Коше, прибыл гонец от короля и привез грамоту для нового правителя провинции. Этой грамотой карлик назначался наместником провинции и исполняющим обязанности кангана севера.

Оливер, получив широчайшие полномочия и благоволение короля, ревностно принялся за наведение порядка. Дружины прибывших по его приказу лордов были пересчитаны и тех, кто не явился, а их было шестеро, объявили изменниками короны.

На штурм замков строптивых лордов были отправлены объединенные дружины. Лорды провинции были рады пограбить и с остервенением принялись опустошать владения опальных дворян.

Ла Коше лично присутствовал на допросах арестованных дворян, приближённых к сведшему счёты с жизнью кангану Де Ро. Первым в списке значился личный порученец кангана Гольц. После его допроса Оливер изрядно испугался. Выходило, что брат просмотрел у себя в провинции масштабный заговор против короля. Такое не могло произойти без участия самого ландстарха Гиндстара ла Коше или его молчаливого одобрения. Значит, и его брат тоже был участником заговора…

Почти все лорды, так или иначе, были причастны к мятежу. Кукловодами заговора были духовник де Ро и некто риньер Оробат, эмиссар конадриона. Оробат скрылся, Де Ро покончил с собой и все нити заговора остались у двух арестованных дворян. Один сидел в тюрьме жандармерии, второй — Гольц, находился на полковой гауптвахте. Дознаватели, которые обязательно приедут из столицы, обратят на это факт внимание и тогда…

Просидев в раздумья полдня, Оливер пришёл к мнению что выносить такое положение вещей в провинции на всеобщее обозрение – опасно. Не поздоровится и ему. Он будет отвечать за вину брата. Оливер и так по жизни не стремился к известности и играл роль шута, а теперь и подавно приуныл.

Он был прижит от компаньонки жены отца Оливера, бедной риньеры, и отец долго его не признавал. Боялся свою жену. Даже выбросил его годовалого из экипажа, по дороге в Бирмингем. Оливер сломал себе позвоночник, но чудом выжил. Его подобрали проезжие циркачи, вырастили и он развлекал публику.

Перед смертью отец стал набожным, нашёл его, дал ему дворянскую грамоту и свое имя. Обязал Гиндстара позаботится о брате. С этим и отбыл в мир иной. До этого Оливер выступал в бродячем цирке, питался отбросами и притворялся ненормальным. Его брат ла Коше нашёл Оливера и забрал к себе в замок. Неожиданно для обоих они подружились и карлик, продолжая играть роль ненормального, рассказывал ему обо всем, что знал и видел в замке. Единственное о чём он не рассказал брату, так это про связь его жены с молодым риньером который убил наследника. Молодого прыщавого юношу карлик ненавидел. Он мечтал когда-то стать владетельным контом и приберег эту информацию на потом. Но потом не случилось и смерть брата вознесла его на невиданную высоту. Теперь Оливер боялся оттуда упасть. Ему нужно было скрыть масштаб заговора, но остались два свидетеля, которые могли раскрыть следствию истинные размеры мятежа. Это были писарь полка и сам командир полка, что присутствовали на допросе.

Вечером ла Коше вызвал командира полка и приказал ему тайно отпустить Гольца.

— У Гольца есть спрятанные сокровища, что собирали на армию мятежники, — соврал Оливер. — Он должен будет их доставить сюда. С ним поедет пара моих дружинников и ваш писарь. Потом, майор, вы его убьёте за попытку бегства, а сокровища поделим.

Майор уже понимал как делаются деньги в таких ситуациях и тоже хотел воспользоваться случаем. Гольца по его приказу выпустили, а за воротами города его и писаря убили дружинники Оливера. Тела привезли обратно. Оливер не мешкая, обвинил командира полка в измене и приказал арестовать. Затем утром его нашли повешенным в камере. Так Оливер избавился от весьма осведомлённых о мятеже свидетелей: офицера и писаря. За того, кто находился в тюрьме жандармерии, он не беспокоился. Тот был еле жив после пыток.

Оливер навестил начальника пятого отделения жандармерии и провел с ним конфиденциальный разговор.

— Господин офицер, — Оливер представился и показал грамоту жандарму. Тот, узнав что пред ним новый ландстарх и правитель севера, заметно испугался. — Я имею к вам важный и секретный разговор. Не буду скрывать что о мятеже я узнал от своего брата, убитого заговорщиками ландстарха. А когда подобности сообщил мне некто риньер Гольц, я ужаснулся. Можно сказать, весь север стал рассадником заговора против короля и попустили это вы.

Жандарм затрясся. Он тоже понимал, какой размах получил заговор, но надеялся это скрыть. А тут новый наместник говорит прямо о том, чего он боялся больше всего.

— Я пришёл к вам, договориться. В память о погибшем брате, не надо афишировать масштабы преступления. Иначе, всех лордов придётся хватать и вешать, а вас отдать инквизиторам. …

Жандарма уже била дрожь и он стал опускаться со стула на колени.

— Сядьте, — приказал ла Коше, — я тоже не хочу огласки, как и вы. Все сведения, что вы получили от своего пленника, я не буду называть его имени, предайте мне и подготовьте новые. Пусть там будут значиться вот эти имена, — Оливер достал из обшлага мундира свернутый лист и положил на стол. — Надо представить мятеж, как заговор небольшой группы дворян. Всё, что вы получили от арестованного, оставьте себе. Завтра мне покажите новый допросный лист, а я буду ходатайствовать перед вашим начальством, чтобы вас назначили новым главой жандармерии севера. Вам понятно, что я прошу вас сделать?

— Вполне, ваша светлость, — дрожащими губами пролепетал жандарм. — Премного благодарен, господин ла Коше. Я…

— Не надо лишних слов. Просто сделайте, что я просил, и помните, кому вы обязаны жизнью и благополучием.

Ла Коше слез со стула и заковылял прочь. Жандарм облегченно выдохнул и стал снимать штаны. Он вновь обделался, но теперь не кипел гневом, он радовался…

Строптивых лордов привезли в Бирмингем через трое суток. Разместили на полковой гауптвахте. Опросив их, Оливер понял: эти лорды мало что знали о заговоре, а не явились по его приказу, потому что не верили, что он обладает властью. Оставив их для допроса комиссией из столицы, Оливер собрал в своём замке самых заметных участников заговора. Разговор был кратким и обстоятельным. Оливер прямо рассказал им о том, что у него есть сведения об их причастности к заговору, но он, понимая ситуацию на севере, не будет давать материалам допросов дальнейший ход. Лорды должны отказаться от своих намерений свержения короля и, в качестве службы короне, убыть на север для войны с еретиками.

Таким образом Оливер решал несколько задач: упрочил свое положение среди дворян, прятал размах заговора и обеспечивал брату и себе репутацию непримиримого борца с мятежниками, показывая королю ревность по службе.

Дворяне его поняли и радостно изъявили желание участвовать в священном походе на дикарей. Стороны остались довольные друг другом и разошлись, оставив новому хозяину севера дорогие подарки…

Озёрный край. В это же время

После непродолжительного снегопада в Озёрном краю установилась ясная, морозная погода. Переселённые на полуостров племена, обживались на новом месте. Полуостров был большим и мест хватало всем. Здесь были и пашни, и охотничьи угодья, выход к большой реке и к озерам, старые, проложенные ещё древними магами, дороги. Они тоже понимали выгодное положение полуострова. В лесах водилась дичь и дикие пчелы. В незамерзающих озёрах было полно рыбы. Ещё здесь добывали шкуры и мясо болотной «королевской крысы», её серебристый мех высоко ценился в Ривангане. Своей красотой и тёплыми свойствами он соперничал с рыжей куницей. Плащ короля Ривангана был отделан этим мехом.

Замёрзшая река Безымянная стала торговой артерией. Предприимчивые дикари скоро переняли опыт флотилии Артёма и поставили свои лодки на деревянные полозья, смазанные жиром. В крепость Артёма потянулись небольшие караваны предлагая мёд, жемчуг, соль и шкуры животных взамен на бронзу, железо, оружие, котлы, магические эликсиры и амулеты. Торговля возникла спонтанно и быстро. До этого каждое племя обходилось собственным, порой допотопным, производством товаров первой необходимости, которые были слишком низкого качества, но за неимением лучшего приходилось пользоваться и обходиться ими. Теперь, с открытием возможностей в получении широкого ассортимента добротных товаров и началом обменной торговли, возросли потребности племён союза.

Самым удобным местом торговли стал замок Артёма, превратившийся в настоящий город. Предприимчивый староста крестьянской слободы сразу увидел все плюсы такого положения и организовал большой рынок. На торжище появились крепкие лавки, добротные навесы, ещё один трактир и жизнь в этой части городища теперь не прекращалась ни днем, ни ночью.

Очень скоро разменной валютой, вошедшей в обиход, стал речной жемчуг. Его охотно принимали в обмен на товары, потому что на него был постоянный, устойчивый спрос. Эти драгоценные перламутровые камни скупал сам вождь Артам в любых количествах. Повысился спрос на жемчуг, поднялась его цена.

Пронырливый гремлун походил по рынку, посмотрел и предложил старосте создать банк жемчуга. Хочешь торговать на рынке, меняй привезенные товары на жемчуг. На этот жемчуг покупай себе нужные товары. Не хочешь? Придётся путем товарного обмена продавать свой товар дешевле, а покупать чужой дороже. Он также стал пайщиком этого банка.

Артём не вмешивался в рыночные отношения, здраво рассудив, что рынок сам сформирует спрос и предложение. Его мысли были заняты войной с горцами. Горцы изменили тактику сражений. Получив несколько болезненных ударов с флангов от непримиримых племен, они разделили свои войска на три части. Фланги занимала пехота и лучники с магами, они сковывали нападавших дикарей, а центр, состоящий из конных воинов, совершал молниеносные набеги на их поселения.

Когда в двух сражениях был разгромлен крепкий союз западных племен озёрных дикарей румов и крейсов, они перестали атаковать горцев в лоб и уклонялись от больших сражений. Остатки отрядов разгромленных племен вместе с жителями ушли на земли племени вандов, но те силой вытеснили их. Беглецов приняли и приютили хитрые грованы. Их шаман, где лаской, где твердым словом непреклонной воли, заставил вождей племён вступить в союз Духа озёр.

Артём выжидал, когда войско горцев глубоко вклиниться в земли западных племен и исчерпав боевой потенциал в непрестанных мелких стычках, завязнет там.

Войска горцев постепенно таяли, также теряли воинов племена румов, эгдеев и торганов. Эти племена продолжали отвергать предложение вступить в союз и, объединив дружины, попытались дать отпор коннице горцев. Их внезапное нападение на правый фланг горцев принес им успех. Пехота горцев отступала, теряя воинов и разгром был не за горами. Но князья умели быстро принимать решения. На помощь истребляемой пехоте прибыли конные отряды. Горцы сходу атаковали толпу дикарей, смогли остановить натиск и заставили их отступить. Пленных и раненных дикарей разозленные горцы посадили на колья вдоль места, где происходило кровопролитное сражение.

Постепенно горцы продвигались вперёд, оставляя за собой пепелища и трупы мёртвых жителей озёрных деревень. Они, обозлившись на упорство дикарей, престали брать пленных. Но в битву ещё не вступили силы Союза Духа озёр.

На полуострове обживалось и племя хойду. Устраивалось основательно, навсегда. Хойсиру брат отдал замуж за старого доброго бобыля, своего ближнего товарища-наставника. Хойсира замкнулась, исхудала, не спорила и молча приняла свою судьбу. Вскоре, при странных обстоятельствах, утонул бывший возлюбленный Хойсиры. Оставшихся сирот брат привел к ней.

—Теперь они твои. Воспитывай, расти, — сказал он и ушёл. С сестрой он старался не встречаться.

Детей женщина приняла охотно. Стала заботиться о них, но старого мужа сторонилась, в постель с ним не ложилась и спала с мальцами в большой комнате на полу. Воин на близости не настаивал. Кормит, обстирывает и того достаточно.

Каждый прожитый день для Хойсиры становился всё более мучительным. В её сердце зажглась ненависть к разлучнице Миле, и она распаляла в душе женщины желание отомстить.

Несчастная Хойсира, осознавшая в какую пропасть она упала со своей гордыней, не могла смириться с постигшей её участью. Ещё недавно она была на вершине величия и счастья, первой женщиной в Озёрном краю, а теперь всеми забытая и отвергнутая близкими. Жила на краю посёлка в бедном доме нелюбимого мужа и сильно страдала. Память к ней вернулась полностью. И, размышляя долгими ночами, над тем, как повернулась её жизнь, она продолжала считать, что Артём её предал, а она не могла поступить по-другому. Вот если бы он… сам приехал за ней, попросил прощения… Она всё же, по-женски наивно, верила, что если разлучница-ведьма уйдёт с её дороги, то Артём, околдованный бесовской красотой распутницы, примет её обратно. Она просыпалась с мыслью об Артёме, ложилась с этой мыслью и вскоре стала терять покой.

Хойсира, предоставленная сама себе, уходила к озеру и там просиживала до ночи, строя несбыточные планы и обливаясь горючими слезами. При этом она всё ещё не могла простить Артёма за измену с пришлой ведьмой. Боль поселилась в её сердце занозой и не давала ей покоя. В один из вечеров на берег к ней вышла из тумана старуха в чёрном платке и старом дырявом зипуне. Подсела рядом и молча стала смотреть на стелящийся по глади воды, туман. На второй день она снова пришла и также молча, не приставая к женщине просидела до темноты. Хойсира привыкла к ней и на пятый день спросила:

— Ты кто?

— Я, доченька, одинокая старуха. Рода моего нет. Я одна-одинешенька на белом свете осталась. Пережила всех, мужа, детей… Смотрю, ты тоже одинока. Вот и пришла к тебе.

— Я не одинока, бабушка. У меня муж и дети…

— Это не важно, дочка. Можно быть одинокой и при полном доме. Я же вижу твое сердце болит. Скучаешь по ком?

— Скучаю, бабушка, — вздохнула Хойсира. — Очень.

— Расскажи про свою беду, — предложила старуха. — Может я чем и помогу.

— Чем? Чем ты можешь помочь мне?

— Словом, а может совет дам.

Хойсира задумалась. А что она теряет? Может ей станет легче если она выговориться? Все её сторонятся, она стала чужой для родни и племени. И она решилась рассказать старухе про своё горе.

— Да, не сладко тебе, доченька, но жить надо. А помочь я тебе смогу. Дам совет. Ты съезди к своему Артаму. Поговори с ним, попроси прощение. Если не сразу он примет тебя, то попроси разрешение вновь заняться детишками, а там будешь на глазах. Глядишь, со временем дело и сладиться. У мужиков сердца хоть и грубые, но пред девичьими слезами, слабы.

Хойсира вновь задумалась и увидела в словах старухи резон.

«И в самом деле, — подумала она, — чем я рискую. Может старушка и права. Но как выбраться из селения к Артёму?» Ей запретили покидать племя.

— Я бы хотела, бабушка, побывать в замке Артама, да меня не пускают.

— А ты не говори, что поедешь к нему. Просто отправляйся к реке на торги. Я вон и медок припасла, тоже с тобой съезжу. Есть у меня мысль, что среди тех деток, что приютил Артам, может быть и мой внучок. Всё родная кровиночка. Я помогу тебе, а ты поможешь мне.

— И то верно, бабушка, — радостно подхватилась Хойсира. — А когда отправимся?

— А чего ждать? — заулыбалась щербатым ртом старуха. — Завтра запрягай поутру лошадь и на санях поедем к реке. Там сядем на лодку ледоходную и скоро будем в племени Артама. Жемчуг у тебя есть, чтобы оплатить проезд?

— Найду, бабушка. Ты приходи до рассвета. Я своим скажу, что хочу на торги к медовикам съездить.

— Вот и хорошо, — покивала головой старуха поднялась, и скрылась в наступающей темноте.

Утром, пока все спали, Хойсира поднялась, приготовила еду на три дня и запрягла лошадь в сани. У стойла её уже ждала старуха в чёрном платке. Она подала Хойсире горшочек с мёдом:

— Оставь это своим, дочка, пусть полакомятся.

Хойсира поблагодарила её и занесла горшочек в дом, поставила на стол и, не оглядываясь, быстро выскочила из дома. Села в сани и, хлестнув вожжами лошадку, погнала её к реке.

Затемно они проехали крепость, где разместились воины Артёма и к рассвету прибыли к реке. У пристани стояли лодки. Теснился торговый народ. Лодочники зазывали желающих, прокатиться до каменной крепости. В некоторых уже сидели бабы и мужики с мешками. Старуха шустро обежала ряд лодок и договорилась с перевозом.

— Чудно теперь тут, — проговорила она Хойсире. — Торговля небывалая появилась. Всё едут и едут… Три жемчужины нужно, дочка, — оборвала она свою речь. Хойсира отдала ей жемчуг и привязав лошадь к дереву, пошла за старухой следом.

Мчались по льду быстро. Лодочник редко объезжал бугры и бабы в лодке в страхе вскрикивали, когда лодка подпрыгивала. Шлепались задами на скамьи и ругали лодочника:

— Что творишь, охальник? Не мешки везёшь, люд живой…

А он, смеясь, правил дальше.

— Терпите бабоньки. Зато мигом домчу. У меня самый быстрый ледоход.

Ветер свистел за ушами, изморозь била в лицо и Хойсира прикрылась платком. Поездка вышла быстрой и волнительной. Чем ближе приближалась лодка к замку Артёма, тем сильнее её одолевало волнение. Лодка свернула в протоку, и лодочник ловко подрулил к берегу. Там уже толпились те, кто хотел убыть обратно на полуостров. Оттуда был самый кротчайший путь к западным и центральным племенам. Старуха и Хойсира сошли с лодки и по натоптанному снегу пошли к воротам города. Туда-сюда сновал многочисленный народ. Стража их пропустила, не обращая внимания, но перед входом в замок их остановили.

— Куда прёшь, баба? — грубо окрикнул их стражник и перекрыл дорогу.

Хойсира развязала платок, и дружинник узнал её.

— Госпожа Хойсира? — удивленно проговорил он. — Вы уже вернулись?

Хойсира молча кивнула. У неё в горле стоял комок. Её помнили и называли госпожой. Значит, Артём не дал команду её прогонять. Значит, он ждёт её и надеется, что она вернётся. Попросит прощение и будут они жить, как прежде… Надежда в ней вспыхнула с новой силой.

— Я могу пройти? — проглотив комок, спросила она.

— Конечно, госпожа, — отступил в сторону стражник. — А эта женщина с вами? — уточнил он.

— Со мной, — кратко ответила Хойсира и шагнула в створ ворот.

За порогом донжона она рассталась со старухой. Та прошмыгнула мимо стражников, поклонившихся Хойсире, и заторопилась к чёрному входу. А Хойсира, окрылённая своими мыслями, поспешила наверх.

Она не бежала. Ей, казалось, она летела. Поднялась на второй этаж. Прошла к своей комнате и распахнула её. Резко остановилась на пороге. В её комнате находилась разлучница, а сама комната разительно преобразилась. Здесь больше ничего не напоминало о Хойсире.

На стенах висели гобелены. На окнах тяжелые шторы. Диваны и диванчики располагались вдоль стен. На полу ковры. Везде была роскошь, к которой питала отвращение Хойсира. И Мила чувствовала себя тут полной хозяйкой. Сидя на диване у очага, она вышивала рубаху.

Сердце Хойсире прострелила боль. Эта разлучница вышивала рубашку её мужчине.

Мила обернулась, не узнавая, посмотрела на Хойсиру и нахмурилась. Затем повела головой и спросила:

— Хойсира? Ты ли это?

— Я, — ответила та и вошла в комнату, прикрыв за собой дверь.

— Зачем ты приехала? — недоуменно спросила Мила.

— Я хочу поговорить с Артёмом.

— С Артёмом? Но он на войне. Его тут нет.

Хойсира не отрывала взгляда от рубахи.

— Это ему? — спросила она хрипло. У неё вновь перехватило дыхание.

— Да…

— Тогда я хочу поговорить с тобой, Мила.

— Проходи, Хойсира, садись за стол, и поговорим, — ответила Мила, приглашая жестом хозяйки. Сама села первой и подождала, когда та сядет с другой стороны. Прежнего почтения к дикарке она не испытывала и нарочито вежливо показывала ей, что она теперь тут хозяйка. Хойсира сняла платок и расстегнула шубейку. — Так, о чём ты хотела со мной поговорить, Хойсира?

Хойсира молча обвела взглядом свою бывшую комнату. Потом посмотрела на Милу. Мила была нарядна, волосы уложены в прическу и она пахла благовониями. А от Хойсиры исходил запах запрелого пота. Взгляд её потемнел.

— Мила, уйди. Не становись между мной и Артёмом, — произнесла Хойсира.

— Куда уйти? Хойсира, ты о чём? Ты бросила своего мужчину, а он тебя отверг за то, что ты его променяла на другого. Спуталась с вдовцом и не захотела быть с Артёмом. Он сильно страдал … А я помогла ему…

— Это ты виновата, что он от меня ушёл. Это ты его соблазнила своими прелестями, тварь, — не выдержав, закричала Хойсира. — Я видела, как вы бесстыдно миловались в Хволе. Паскудница! Заманила моего мужчину своей мокрой дыркой, сладким ртом… Я всё видела… Ты раздвигаешь ноги пред всеми мужиками. По-хорошему прошу, уйди. Я сама решу наши проблемы с Артёмом.

— Хойсира, твое время ушло. Артём к тебе не вернется. Он теперь мой! — и Мила победно улыбнулась.

— Твой?! — Хойсиру накрыла пелена жгучей ненависти. — Не будет он твой! И тебя не будет!

Внезапно в её руке оказался нож. Но Мила видя, что Хойсира потеряла над собой контроль, напряглась. Опыт драк в монастыре приучил её быть готовой к внезапному нападению. И когда Хойсира с криком «Умри!» вскочила, она ухватила крышку стола и перевернула его на Хойсиру. Та подалась назад и отступая, упала на стул. Стул под её тяжестью опрокинулся, и Хойсира упала навзничь. Сверху её придавил стол. Она визжала и пыталась скинуть себя тяжелый стол.

Мила не стала ждать, когда та освободиться, и выскочила в коридор.

— Стража, ко мне! — закричала она и два стражника тут же бросились к ней с другого конца коридора.

— Что случилось, госпожа Мила? — спросил один из них. — Кто это кричит?

— Там Хойсира. Она помешалась и хочет меня убить. Схватите её.

Стражники недоуменно замялись, но тут дверь в комнату Милы с шумом распахнулась и в проёме появилась растрепанная фигура женщины. Её лицо было перекошено гневом. Рот некрасиво разинут. Найдя взглядом Милу, она прохрипела:

— Убью, тварь! — и сразу же бросилась на неё.

Мила спряталась за стражника, и тот вынужден был ударить древком копья в живот Хойсиру. Женщина охнула, напоровшись на пятку копья и согнулась. Крик застрял у нее в горле.

— Свяжите её, — приказала Мила, — и затащите в мою комнату. Не надо, чтобы кто-нибудь увидел её такой.

Воины быстро скрутили Хойсиру. Отобрали нож и затащили, яростно извивающуюся женщину в комнату.

— Почему вы её пропустили? — спросила Мила. — Вы разве не получили приказ, не пускать её? Артам бросил её за измену.

— Мы не знали, госпожа Мила…

Хойсира извиваясь на диване, упала на пол и завыла.

— Так… Заткните ей рот, чтобы не сбежались остальные. И вызовете капитана Воржека.

Хойсире разжали ножом рот и засунули в него валявшийся на полу платок. Поставили на место стол и оставили Хойсиру лежать на полу. Один из стражников побежал за капитаном Воржеком.

Вскоре тот прибыл. Поспешно вбежал в комнату, увидел мычащую Хойсиру и покачал головой:

— Зачем ты вернулась, Хойсира? Тебе запрещено сюда приезжать…

В ответ Хойсира обожгла его ненавидящим взглядом и промычала.

— Воржек, не надо поднимать шум, — предупредила воина Мила. — Хойсиру надо тайно вернуть в племя и предупредить вождя, чтобы лучше следил за своей сестрой. Накройте её чем-то, и ночью отправь под охраной обратно. Никто не должен её видеть в таком виде. И передай всем стражникам, что ей запрещено приближаться к замку. Таков приказ Артама. Она недостойна его.

Мила гордо вздернула голову и посмотрела на Хойсиру. Хойсира задергалась и снова замычала.

Женщину спеленали в одеяло и положили на диван. На её мычание не обращали внимания. Когда закончили и расположились на совет в столовой, к Воржеку прибежал с кухни поваренок:

— Господин Воржек, у нас Шалмур помер. Тетка Варгаза вас зовет. Говорит его отравили.

— Что? Отравили? — одновременно вскрикнули Воржек и Мила.

— Этого ещё нахватало! — нахмурился Воржек. — Кто такой Шалмур?

— Это шавлан, что прибыл в детский дом с последней партией, — ответил бойкий поваренок. — Он работал на кухне. Убирал мусор, мыл котлы. А тут пришла его бабка. Они обнялись, поплакали. Она дала ему кувшин с мёдом и наказала отдать его господам. Я попросил у него немного мёда для нас поварят, но он, жадина, не дал. Сам ложку съел и понёс на кухню. По дороге упал. Я смотрю, он не шевелиться, а изо рта пена потекла. Позвал тетку Варгазу. Она посмотрела и говорит, зови господина Воржека, Шалмур помер. Отравили его…

— А где старуха? — тут же спросил Воржек.

— Так она сразу ушла.

Воржек, назначенный Артёмом возглавлять тайную стражу замка, крикнул стражников:

— Эй, Аргун, быстро передай по страже, найти и задержать старуху в чёрном платке и вообще ловите и хватайте всех старух.

Он тяжело поднялся и направился на выход. Следом поспешила взволнованная Мила.

— Плохо, Воржек, — произнесла она ему в спину. — Такие дела пошли, что враги Артама зашевелились. Сейчас хотели отравить нас, а что будет завтра? Надо принимать меры. На кухню посторонних не допускать. Отобрать проверенных работников. Продукты брать только у старосты слободы. Этот не предаст.

— Я всё услышал, — буркнул Воржек. — Сам не маленький, понимаю.

На кухне царил переполох. Вокруг тела мальчика стопились кухонные работники и повара. Воржек растолкал толпу и остановился над телом.

— Где кувшин с медом? — спросил он. Одна из дородных поварих — вдова из крестьянской слободы, подала ему глиняный кувшин. Он его осторожно принял. — Кто видел старуху?

— Я. И я. И я. — раздались голоса из толпы.

За их спинами раздался девичий голос:

— Старуха в чёрном платке прибыла сюда с Хойсирой. Я сама видела…

Воржек удивленно оглянулся. Толпа под его взглядом расступилась, и он увидел карлицу Лушу.

— Я была у ворот, когда Хойсира проходила, и она сказала, что эта женщина с ней.

— Вот как, — произнесла Мила и поджала губы. — Тут целый заговор, Воржек.

— Разберёмся, — ответил хмурый капитан тайной стражи. — Поднимите мальца и отнесите его в ледник. Вернется господин барон или Неела Полумёртвая, поднимут его и допросят. Всем разойтись по своим местам о том, что тут произошло не трепитесь в посёлке. Госпожа Мила, пошли, обсудим наши дела.

На выходе из кухни их встретили стражники и растрёпанная старуха. В руках одного из воинов был черный платок.

— Вот эта старуха заходила в замок с госпожой Хойсирой, — пояснил стражник, — её узнала стажа на воротах замка. Другие не проходили. Что делать с остальными бабами? Там в слободе такой шум стоит.

— Отпустите их, — Воржек оглядел старуху с ног до головы. Маленькая, сморщенная, с пустым взглядом глубоко посаженных глаз. Та смотрела мимо него в стену и молчала.

— Ты шавланка? — спросил он.

Старуха сплюнула ему под ноги и промолчала.

— Шавланка, — утвердительно произнес Воржек. — В клетку её. Потом произвести допрос я буду на нём присутствовать.

Старуху дернули за руку, и она чуть не упала. Её потащили прочь, а она, упираясь, внезапно разразилась воем и криком.

— Все умрёте! Все пойдёте в жертву господину. Смерть, смерть тут поселилась…

Старуху увели, а завороженные её криком работники замерли как соляные столбы.

— Ну, чего встали? — прикрикнула на них Мила. — Быстро за работу! Не надо пугаться сумасшедших старух. И не приводила её Хойсира. Она сама прошла, сказала к внуку пришла. Вот её и пустили. Нет тут Хойсиры. Выдумки всё это. Быстро за работу. Луша просто обозналась.

Луша недоуменно посмотрела на Милу. Та сделал ей знак глазами — молчать. Работники неохотно стали расходиться…

ГЛАВА — 2

Озёрный край. Дальние отроги Восточных гор. Земли западных племен

Мороз бодрил. Ветер задувал снег за шиворот меховых курток и воины, находящиеся в дозоре, ёжились от холода. Ранняя зима выдалась необычайно ветреной и холодной. Ночи в последние дни стояли ясные. Тучи, принесшие обильные снега, ушли на восток. Небо было усыпано ледяными гроздьями звёзд. Со стороны земель крейсов, где расположились горцы, не доносилось никаких звуков. Тихо и тревожно было в поселках озёрных дикарей из племени торганов. Женщины в страхе вздрагивали на лай собак, прижимали к себе детей и замирали.

Отряды горцев как лавина внезапно обрушились на спящие племена западных дикарей и многих застали врасплох. Беда состояла ещё и в том, что племена жили разрозненно и обособленно, стараясь сохранить свою независимость. Но, как говориться, общая беда заставляет на время забыть прежние распри и объединить усилия для сражения с сильным врагом.

В главном посёлке торганов проходило совещание трёх вождей. Эгдеи, рипы и торганы решили объединиться, чтобы дать отпор врагу. Споры о принадлежности Соляного озера на время забылись. Перед ними лежали разорённые земли румов, самого большого племени на озёрах, вандов и крейсов. Этот союз трёх племён был разгромлен в одночасье. За их спинами располагались поселки племён вошедших в союз некроманта, но они не спешили на помощь к своим соплеменникам, и это разжигало ненависть в сердцах собравшихся вождей.

По племенам бродили разговоры, что надо присоединиться к союзу Духа озёр, но вожди ни под каким предлогом на это не шли. Им их свобода, как они считали, была дороже. Да и умели они отбиваться от набегов горцев. Как правило, те далеко не ходили – пощиплют по краю, разорят пару поселков, наберут рабов, припасы и уйдут к себе. Так, думали они, будет и в этот раз. Достаточно встретить их объединённым ополчением, дать решительный опор и это заставит горцев отступить.

— Они пришли сюда не помирать, — произнес вождь рипов Риндал Одноглазый. — Мы много раз отбивались от них и сейчас отобьёмся. Я своих воинов приведу через леса к Маковому полю. Там надо дать сражение. Поле неровное. Верховым будет трудно сражаться на этом месте. Там одни бугры и ямы от нор кротов. Слева озеро, справа лес. Эгдеи подойдут на лодках со стороны озёр и встанут на воде, в тумане. Вы, торганы, среди нас самые многочисленные, поэтому займете центр. Когда конники ударят по вам, вы выдержите первый удар, а мы с двух сторон, вместе с эгдеями, ударим им в их неприкрытые бока. Они вынуждены будут отступить. Нам надо будет потом рассеяться, чтобы они перестали нас искать, и будем нападать мелкими отрядами с разных сторон. Тактика известная и всегда приносила нам победы.

— Да, победы… — проскрежетал простуженным голосом вождь Эгдеев Эгдемолай. — Ты всё верно разложил, Риндал. Только теперь с нами нет румов и крейсов. Их племена пали под ударами горцев, а те, на этот раз, привели гораздо больше воинов.

— И ты всё верно говоришь, Эгдемолай, но и горцы растянули свои отряды. Против нас стоит едва половина их войска. На этот раз они идут широкой облавой и нам это на руку. Предлагаю, не ждать, а напасть первыми, — произнес кряжистый и суровый Риндал. — Мы заставим горцев сражаться на неудобном для них месте и оттесним от наших земель. Другие племена увидят нашу победу и отойдут от некроманта. Мы пустим слух, что он трус и прячется от горцев. После этого его союз недолго просуществует.

— Ну что, план хороший, — одобрил слова Риндала вождь торганов Торгуй. — Я согласен выйти вперёд, на Маковое поле. Мои воины собраны и только ждут сигнала к выступлению. У меня шаманы подготовили ритуал тумана. Мы его напустим с боков и дадим вашим воинам возможность подойти незаметно к врагу.

Вожди одобрительно закивали.

— А мои, поднимут ветер и пошлют его в сторону врага, — сообщил Эгдемолай. — Поднявшийся снег будет им мешать.

Риндал скривился:

— Это недостойно воинов. Мы не приветствуем шаманов – они у нас лишь обращаются к воле предков…

Оба вождя знали нелюбовь Риндала к шаманам. Он ревновал их и не хотел делиться и крупицей власти. Но спорить не стали. Приняв решение, как будут биться с врагом, разошлись.

Но выход отрядов ополчения задержался. Пока эгдеи собирали свои войска, а торганы находились в своём главном поселке, на рипов неожиданно напали отряды горцев. Дикарям повезло – они сумели собрать воинов в одном месте и уже находились в лесу, в трех лигах от посёлка, когда к ним прибежал мальчик и, задыхаясь от быстрого бега, закричал:

— Вождь! В посёлке горцы. Напали внезапно. Жгут дома и рубятся со стражей.

Воины расступились, пропуская маленького гонца.

— Сколько их? — спросил Рингал.

— Много. Конные и пешие. Пешие перекрыли посёлок, а конные рубят наших…

— Как они смогли подойти незаметно? — спросил вождь.

— Не знаю, но с ними проводники из племени крейсов.

— Ты, Рингал, забрал всех воинов, — вступил в разговор сотник. — В охранение послал мальцов, в стражу поставил стариков – вот ворог и прошёл незаметно. Молодых в секретах сняли их лазутчики, а крейсы провели горцев по известным им тропам….

— Сам знаю, — огрызнулся Рингал. — Не думал, что они сунуться к нам. На их пути были лес и топь. Назад, возвращаемся.

Вождь рипов тут же повел своих воинов в посёлок. Шли быстро, почти бегом. Они вышли горцам в тыл. На их пути оказались легковооруженные пешие воины без брони. Копье и щит, вот и всё снаряжение. У лучников луки и по два колчана стрел у каждого. Кожаный нагрудник и шипастая дубина. Это были пастухи, охотники и ремесленники, мобилизованные в поход. Они стояли в окружении, блокировав подходы с дорогами, и убивая или захватывая в плен тех, кто пытался вырваться из посёлка.

Удар в спину был мощным и ошеломительным. Пехота горцев и лучники пали или бежали под яростным натиском обозлённых нападением на посёлок дикарей. Быстро и почти без сопротивления заслон был сметён. Но это были ополченцы, не умевшие воевать и давать отпор. Конница горцев занималась беспощадным истреблением жителей посёлка. Они носились и рубили всех, кто попадался им под руку. Вламывались в дома и тащили оттуда женщин и детей. Стариков и подростков беспощадно рубили на пороге домов.

Дикари ворвались в поселение и атаковали не ожидавших нападения всадников. Атаковавшие воины десятками выскакивали из кустов, из-за домов и по несколько человек сразу набрасывались на всадника. Закидывали дротиками, подрубали топорами ноги лошадям. Рипы, устилая снег своими телами и телами противника, неудержимо рвались к центру посёлка.

Профессиональные дружинники быстро сориентировались. В критической для горцев ситуации, князь собрал остатки дружины в кулак и повернул назад. Слаженный удар копий разорвал толпу воинов рипов, и конница вырвалась из западни. Дикари недолго преследовали горцев. Те, отстреливаясь из луков, быстро оторвались от погони.

Вождь рипов вернулся в посёлок и, посчитав потери, послал горестную весть торганам, что на его племя было совершено нападение. Многие воины убиты или ранены, и он вынужден хоронить мёртвых, и защищать свои земли.

Вожди эгдеев и торганов оказались в сложном положении. Перед ним стал вопрос, что делать? Идти на Маковое поле или отсидеться в своих посёлках, как это решили рипы? Им было о чём подумать. Никто не знал, куда в следующий раз горцы нанесут удар. Вождь торганов понимал, что они следующие после рипов и решился уговорить Эгдемолая выйти, объединив силы двух племен, против горцев. Сил было ещё достаточно. Отряды эглеев уже были в лодках в озере у берегов торганов.

— Эгдемолай, пусть рипы не пришли на войну, но мы-то собрали наши силы. Если мы сейчас разбежимся, горцы разгромят наши племена по отдельности. Ни мы, ни вы, не выстоим. Мы только поможем некроманту. Нанесем горцам урон, а всю славу он возьмет себе. Предлагаю не менять план и идти на Маковое поле.

Эгдемолай выслушал доводы вождя торганов и вынужден был согласиться с предложением Торгуя – если они не объединятся, их разгромят поодиночке.

К вечеру отряды торганов выдвинулись к землям крейсов. Они шли всю ночь и к рассвету вышли к месту предстоящей битвы. Их выдвижение заметили разъезды горцев и навстречу дикарям вышли два князя с дружинами, находящихся в передовых частях войска. Всего в отрядах горцев было полторы сотни всадников и три сотни пехоты, но у них было четыре боевых мага, шуаньцы. Торганов разведчики насчитали примерно около четырех сотен и ещё маги обнаружили прятавшихся в тумане озера множество лодок других дикарей. Сражаться на два фронта князья не хотели, да и поле, на котором столпились дикари, было неудобным для сражения конным строем. На нём не разгонишься, а таранный удар конницы был основным боевым приёмом против дикарей.

Оставив для обмана торганов заградительный отряд пехоты, и пользуясь туманом, искушённые в войне князья отошли назад и вошли в лес по правому флангу дикарей. По лесу обошли войско торганов и вышли в тыл. Они спрятались в пролеске. Дождались, когда поднявшееся светило разгонит стелющийся туман, и стали выезжать на позицию для атаки.

Торганы даже не подозревали, что враг находится у них в тылу. Они выстроились в несколько отрядов и всматривались вдаль. Туда, где находились горцы. Но кроме пехоты никого не видели. Они простояли до рассвета и, не озаботившись разведкой в тылу, приготовились атаковать врага. Торганы по устоявшейся привычке дикарей, стали перед боем подбадривать себя воинственными кличами и не услышали, как с тыла на них надвигается конная лава воинов. И в тот момент, когда они с воплями бросились в атаку, конница ударила им в спину. Удар был неожиданным и очень ошеломительным. И хотя дикари были быстры и бесстрашны, не поддавались панике, но сотня всадников пронеслась через отряды дикарей, как коса по траве. Оставив десятки тел сраженных дикарей, устилавшие снежный наст, развернулись, поменяли копья и вновь понеслись на торганов.

Вождь торганов не успел послать весть союзникам. Он был убит одним из первых, а командиры отрядов не знали, как вызвать эгдеев. Те так и остались сидеть в своих лодках. Туман, окутавший озеро, заглушал все крики и шум боя. Они ждали гонца от торганов. Время шло, а гонца всё не было

За конницей бежали пехотинцы и лучники. Следом за ними широким полумесяцем, облавой, двигался резерв из полусотни всадников.

Когда конница вновь нанесла удар и смешала нестройные ряды торганов, в толпы орущих дикарей полетели стрелы. Они поражали воинов без брони десятками, и бесстрашные дикари дрогнули. Никто не хотел погибать просто так, подставляясь под копья и стрелы. Торганы стали разбегаться, это они умели делать. Тактика дикарей строилась на внезапном ударе и быстром отступлении с рассеиванием. Они умели рассредоточиваться, скрытно собираться в нужном месте и наносить неожиданные, болезненные удары. Затем, не вступая в затяжные сражения, отступать и разбегаться в разные стороны.

Прошли не более пяти минут и, вернувшаяся для новой атаки конница, не нашла врага. Дикари рассеялись и скрылись в кустах, в лесу и в озере. Гоняться за одиночными воинами торганов, горцы не решились. Они остановились на поле, оставив поле битвы за собой.

Эгдеи подплывшие ближе, увидели последний акт разгрома торганов и обстрелянные лучниками горцев, быстро повернули назад, вглубь озера, скрывшись в тумане. Они вернулись к себе в посёлки, и вождь эгдеев велел укреплять их. Он приказал делать засеки, копать ямы ловушки и выслал разведчиков для поиска отрядов горцев. В поселениях эгдеев воцарились страх и уныние.

К мрачно сидящему у себя дома у очага вождю, зашёл шаман племени, старый Эгдеар. Сел и тоже стал смотреть на огонь. Так они просидели около получаса. Затем вождь, не глядя на шамана, спросил:

— Пришёл уговаривать присоединиться к союзу некроманта?

Шаман, давая себе время подумать, что ответить, подкинул поленья в очаг и спросил в ответ:

— А ты видишь другой выход? Мои ученики ходили на восток к грованам. Там собралась большая армия некроманта. Они одеты в броню и с железным оружием.

— Тогда, чего он ждёт и почему не идет защищать озёра? — злобно сверкнув глазами, ответил вождь.

— А ты не понимаешь? — невесело усмехнулся шаман. — Артам ждёт, когда мы сами к нему придём. Почти все племена присоединились к его союзу и не жалеют. Какой ему смысл защищать наши земли, если мы против него. Он дождётся, когда нас разобьют и заберёт эти земли себе… но будут ли после этого существовать эгдеи? Нет уже мерший и многих других племен. Нет больше тех, кто не хотел входить в союз Духа озёр или враждовал с некромантом. Ему покровительствуют высшие силы…

— Я не пойду под его руку, — буркнул Эгдемолай.

— Не пойдешь ты, пойдут другие, Эгдемолай.

— Что-о? Кто-то решил оспорить мою власть? — вспыхнул вождь.

— Все сотники, Эгдемолай. Меня послали к тебе с требованием присоединиться к союзу. Не сделаешь этого – тебя убьют. Воины обложили твой дом. Они не хотят терять свои семьи. Смирись, Эгдемолай…

— Я, смириться? Не бывать этому! Я сейчас разгоню этих трусов. Толпой они пришли. Что нет смелых кинуть мне вызов, как велит закон предков?

Вождь поднялся и решительно направился к выходу. Шаман горестно вздохнул. Эгдемолай был хорошим, сильным вождём. Но времена отдельных племён, живущих сами по себе, прошли, а он этого не понял или не хотел понимать. Шаман закрыл глаза. Вождь широко распахнул двери дома и крикнул:

— Что, трусы, пришли убивать своего вождя? Я не пойду под руку некроманта. Кто оспорит мое решение? Кто из вас, трусов, бросит мне вызов?

Он широко расставил руки и пошёл на хмурых воинов, но не прошёл и двух шагов, как три дротика, мелькнув в воздухе, вонзились вождю в грудь. Эгдемолай остановился, словно споткнулся. Не веря своим глазам, опустил взгляд и тут же упал на колени. Поднял голову. Следующий дротик вошёл ему в глаз. Вождь эгдеев, сбитый ударом, упал навзничь. Его целый глаз, не мигая, уставился в синее небо. Из толпы воинов вышел немолодой сотник.

— У нас нет теперь вождя. Но есть мудрый шаман, — проговорил он и вытащил дротик из глаза вождя. — Мы попросим Артама некроманта стать нашим вождём, и будет у нас как у грованов: шаман будет управлять жизнью племени, Артам будет его вождём. Что скажите друзья?

Гул одобрения был ему ответом.

Полуостров. Земли племени хойду.

Известие о визите в его замок Хойсиры и старухи отравительницы, застали Артёма в полевом лагере на полуострове. Услышав о том, что там произошло, Артём надолго задумался. У него ещё не остыли чувства к Хойсире. Он это понимал и старался справиться с ними. Он с головой погрузился в подготовку к войне и на время забыл о ней. Лишь по ночам в сердце отдавались болью воспоминания о прожитых счастливых днях. Но Артём также понимал, что той бывшей Хойсиры больше нет. После возвращения к жизни, женщина сильно изменилась. Это уже была не та верная и мудрая подруга. Женское холодное безразличие к нему и её желание жить с другим мужчиной сильно задели его самолюбие. Артём разрывался между чувствами и разумом. Если он сейчас простит Хойсиру и примет её, то станет посмешищем среди дикарей. Сыны озёр не прощали слабости мужчине и ставили его выше женщины. Он, как более сильный, вправе выбирать, с кем жить и сколько жён иметь. Он защитник и он кормилец. Таков уклад патриархальной жизни дикарей. За мужчин женщины держались, как за крепкую опору в жизни. Без мужчины женщина не имела право получить участок земли, чтобы возделывать её. Ей выделялись худшие луга для покоса. И если мужчина ставил женщину даже вровень с собой, над ним насмехались. Такого называли подъюбник.

Поддавшись чувствам, он вернёт Хойсиру, но потеряет мужской авторитет, а затем и власть над племенами и всё, что он делал до этого, будет разрушено. Сама того не понимая, Хойсира встала на пути его планов и разрушила их жизнь. Артём, сжав волю в кулак, на время отринул её. Может быть потом, когда он освободиться от тела Артама, то сможет вернуть её. Он будет для дикарей новым человеком, а для Хойсиры – прежним Артёмом…

Но потом отринул и эту мысль. Рубить нужно сразу и окончательно, решил Артём. Он не стал встречаться с Хойсирой, как та просила через Воржека. Её провезли на санях мимо лагеря, где находился Артём, и она, провожая заснеженный частокол взглядом, мысленно, в душе похоронила возлюбленного. Он окончательно умер для неё. Ей не хватило сил, простить его.

Воржек привез её на полуостров утром и, встретившись с Артёмом, рассказал ему о том, что произошло в замке. Бабка оказалась оставшейся живой шавланкой. Она гостила у дочки в соседнем племени и не попала под меч мщения, а дочь спрятала мать. Старуха оказалась необычайно хитрой и злобной. Она решила с помощью обиженной Хойсиры отомстить всем в замке Артёма и привезла с собой мёд, отравленный ядом болотного гада сыроеда. Она не пожалела мальчика шавлана, сироту, которого узнала на кухне и передала ему отравленный мёд. Вот она, натура шавланов, которых эмиссары церкви превратили в настоящих злодеев.

Сыроед, как пояснил Хойскар Артёму, был небольшой ящерицей, обитающий на болоте. Яд, которым он выстреливал в жертву, был очень сильным, и, попадая на кожу, парализовал жертву, а внутрь – убивал почти сразу.

Артём выслушал Воржека и попросил оставить его одного. Так он просидел почти до утра, и, приняв решение, сообщил его Воржеку.

— Воржек, — сухо произнес он, — старуху-ведьму казнить. Её дочь допросить и, если обнаружиться что она шавланская ведьма и приносила жертвы, судить её по законам племени. Если просто из любви прятала мать, пусть живёт. Передай мой приказ Хойдрыму, брату Хойсиры. Саму Хойсиру доставить в племя. Вреда ей не делать. Пусть муж лучше следит за своей женой и не позорит себя. Она не должна больше покидать пределы посёлка. Она должна родить от нового мужа и жить для семьи и для детей.

После принятого окончательного решения Артём почувствовал облегчение, словно тяжелый, непереносимый груз спал с его плеч. Образ любимой женщины померк и отступил. Воспрянувший духом Артём позавтракал и приказал бойцам готовиться к выходу. Начиналась его война с горцами и войска союза выходили на арену сражений.

Хойсира, опустошённая и молчаливая, вернулась в посёлок. Рухнула последняя надежда, что помогала ей жить — изменить свою жизнь после разговора с Артёмом. Он не стал с ней встречаться. Ей было приказано вернуться в племя, к мужу и рожать от него детей. Место любимого мужчины в её сердце опустело, оставив не проходящую боль утраты.

В поселке её встретил отец в сопровождении двоих воинов. Мужа и брат среди них не было. Отец обнял дочь и, не скрывая накатившие слезы, повёл к дому.

— Идём, дочка. Тебя там ждут близкие. Что поделать… Жизнь бывает несправедлива. Вот и мать твою предки забрали рано. Одна ты у меня родненькая кровиночка осталась. Хойдрым живёт своей жизнью. На нём всё племя. Ему некогда… Иди не печалься. Скоро всё забудется. Время, оно всё перемелет, и ты снова оживёшь, как прежде…

Он говорил, говорил, но Хойсира не слушала его. Она шла с сухими глазами, не думая и не отвечая. Сейчас ей было всё равно. На пороге они расстались. Отец не стал заходит в дом, сгорбившись, ушёл к себе.

Хойсира вошла в дом, сняла с головы платок и подошла к столу. За столом сидели, положив головы на столешницу, и, как будто спали, муж и двое мальчиков — приёмышей. Перед ними стоял кувшин с мёдом. В руках испачканные ложки.

Хойсира поняла — они не спят, они умерли. И умерли дня два как. По остывшей комнате плыл сладковатый запах мертвечины. Она его хорошо запомнила. Старуха и тут сумела совершить свое чёрное дело. А она, доверившись ей, сама убила свою семью. Пусть не родную, но семью. Её сердце будто закаменело. Она не рыдала по-бабьи и не проливала слёз, но внутри гранитной оболочки, покрывшей коркой её сердце, пульсировала боль. А гнетущая мысль билась в голове. Это она виновата в их смертях. Она виновата в том, что с ней произошло.

Хойсира не плакала. Слёз уже не осталось. Она обошла тела и каждого поцеловала в затылок. Затем сняла тулупчик, бросила его на пол и села рядом с мужем.

— Я к вам, родные, — прошептала она, взяла ложку из рук мужа, зачерпнула ей мёд… Боли она не почувствовала. Вскоре у неё спёрло дыхание, и закрылись глаза. Она медленно опустила голову и незаметно умерла.

Брат пришёл через час. На пороге споткнулся. Гневные слова, что хотели сорваться с его уст, застряли у него в горле. Он понял, что все сидящие за столом мертвы. Вождь хойду подался назад и прикрыл за собой двери. Долго стоял у порога, не зная, как поступить.

«Она убила всех, — подумал он. — И себя и семью. Если об этом узнают в племени, нас с отцом разорвут. Хойсира, Хойсира. Сестра моя непутёвая… Что ты наделала?» Он стоял, и мрачные мысли роем кружились в его голове.

Наконец он достал амулет огненных шаров и подпалил избу.

На пожар сбежались люди, но Хойдрым взмахом руки остановил их. Они долго и недоуменно смотрели, как пылал дом. Он сгорел вместе с его обитателями. Люди разгребли пепелище и похоронили останки. Хойдрым собрался силами и сообщил племени:

— Старуха шавланка отравила семью Хойсиры, а потом пыталась отравить всех в племени Артама. Хойсира, не выдержав несчастья, покончила с собой. Люди, встретите шавлана, не верьте ему, как моя добрая сестра, убейте его сразу, как бешеную собаку.

Он говорил правду, хотя и не мог знать этого.

Когда все разошлись, у темного пятна среди снега, стоял с понурой головой старик и беззвучно плакал…

Предгорье Восточных гор. Земли вандов

После двух недель разрозненных сражений князья, пришедшие с набегом на племена озер, собрались в брошенном посёлке племени вандов. Война шла не так, как они планировали и хотели. За видимым успехом и разгромом единичных племён маячила сила, которая ещё не вступала в сражение. На землях племени грованов собрались воины союза Духа озёр.

Пленные дикари сообщали, что воины некроманта ходят в броне, стреляют из луков и умеют биться строем. Что у них есть маги и нежить, которая идёт впереди воинов. Эти сведения нельзя было игнорировать. Нужно было решить, как поступить дальше.

Выдвинутый в командующие объединенными дружинами князь Чахти Бей сидел на кошме у костра, хмурый и молчаливый. Не так он представлял себе поход. Зря он послушал неугомонного князя Улура Гажи и разделил войско на отдельные отряды. Они широко вошли в земли озёрных племён, но при этом погибло много воинов. Да, надо признать, некоторые племена при этом были разгромлены. Другие, как ванды, ушли со своих мест, но они ещё не встретились с тем, за кем пришли. Некромант отсиживался за спинами других племен. Хитёр и умён этот некромант. Назвать его трусом? Можно, но это не меняет расклада сил. Надо думать, как поступить дальше.

Вокруг костра собрался совет князей. В полной тишине все думали, что делать дальше, и пока никто не спешил высказать свое мнение. Прервав молчание, со своего места поднялся молодой, горячий князь Угал Шардак.

— Эфенди Чахти Бей, — князь обратился к старшему товарищу в старой манере, когда князья ещё были просто уважаемыми старейшинами в своих горных селениях и торговали с озёрными жителями. Тогда их не называли дикарями, их боялись. Но с тех времен много воды утекло. Такое обращение покоробило Чахти Бея, но он сдержался. — Мы пришли мстить Артаму некроманту, но встретили лишь тех, кто к нему не присоединился. Мы их разбили. А те, кто не захотел с нами сражаться, ушли вглубь озёр. Надо объединить наши силы и ударить по следующему племени, по грованам. Там скопились силы некроманта.

— Я услышал тебя, Угал Шардак… Эфенди, — скрывая усмешку, отозвался Чахти Бей.— Кто ещё имеет что сказать?

— Я имею, — поднял голову Улур Гажи. — Мы набрали пленных, забрали достаточно припасов, чтобы пережить зиму, а весной, вместе с народом моря и церковниками, придём сюда ещё раз. Надо уходить домой.

Некоторые князья закивали, соглашаясь со словами князя Гажи. В основном те, кто понес потери в войне. Князья стали переговариваться и обсуждать два выдвинутых предложения. Но тут в разговор вступил старый князь Бей Бер. Он был с десятком воинов и в сражения не вступал. Он и его воины охраняли лагерь пленных и припасы, что собирали князья.

— Уважаемые соратники, — произнес он, привлекая к себе внимание. — Может быть, в словах князя Гажи есть свой смысл. Но я сам себя спрашиваю… — он обвел взглядом лица собравшихся. — Зачем нам идти весной походом на озёра и помогать церковникам дракона убивать озёрных? Они изведут тут всех под корень, а потом могут приняться за нас. И где мы будем брать пленных и припасы после того, как тут всех пожгут? Я считаю, нам не стоит идти весной на озёрных дикарей. Пусть они сами сражаются с церковниками. Уверен, те уйдут поверженными. Если вообще смогут уйти. Озёрные спрячутся в озёрах, в лесах и будут нападать на солдат Ривангана из засад. Мы-то хорошо знаем, как они действуют. Я думаю, нам надо сейчас ударить по некроманту. Собрать все силы в кулак и пройти по землям торганов. Сказать им, что трогать и разорять их не будем. Нужно быстро выйти к землям грованов. Некромант сам придёт к нам, а если не придёт, мы кинем ему вызов. Этим решим две проблемы. Если он примет наш вызов, то мы его покараем. Если не примет, то опозорится среди дикарей и его союз распадется сам собой. А мы потом сможем его или выкрасть, или заплатим озёрным, и они сами его нам привезут. Вот что я предлагаю.

Все стали думать. Слова старого Бей Бера звучали убедительно и первым прервал молчание Чахти Бей:

— Как всегда из уст нашего друга звучит истина. Так и надо поступить. Мы пришли не только за пленными рабами, но и мстить. И позор ляжет на наши головы, если мы уйдем ни с чем. А по поводу весны нужно подумать. Озёрные нам нужны. Это и припасы, и рабы. Терять такой ресурс нежелательно.

Теперь, почти тысяча конников и две тысячи пехоты двинулись в земли грованов. Перед этим был отпущен пленник, который должен был передать Артаму некроманту вызов князей, зовущих его на бой. Но перед землями грованов находились земли торганов и эгдеев. Им через отпущенного пленного передали, чтобы те ушли с дороги горцев и их поселки разграблены не будут. Они идут за головой Артама некроманта и не хотят сражаться с отдельными племенами.

Торганы приняли слова горцев за правду и покинули селения. Сели в лодки и отплыли подальше, оставив скотину, жилища, зерно и припасы на зиму. Всё это стало добычей горцев, которые смеясь над доверчивостью дикарей, получили приз, не вступая в сражения. Фуражиры горцев сноровисто собрали зерно, погрузили в возы, оставленные торганами, и погнали скотину к месту сбора, а сами дома подпалили.

Разгневанные и удрученные торганы направил лодки к эгдеям. А там их встретили войска союза Духа Озёр. К лодкам торганов вышел шаман эгдеев. Он окинул взглядом заставленный лодками берег и теснящихся у кромки воды людей. Рядом с ним стоял молодой парень и простовато улыбался.

— Ну что, торганы, вы поверили горцам, что они не тронут ваши селения и пропустили их, чтобы они сразились с Артамом некромантом? — произнес парень. — Я понимаю, что вы попали в глупое положение, но к этому привела только ваша глупость и самонадеянность.…

Торганы хмуро молчали. За спинами двух людей, что вышли к ним, стояли ряды хорошо вооруженных воинов, одетых в броню. И они скалились, смеясь над наивностью торганов. Поэтому что-то резкое сказать в ответ они не решились.

— Кто вас привел, торганы? — спросил парень.

Вперед вышел старик в головном уборе из шкуры волка с волчьей головой:

— Я Томрай, шаман торганов. А ты кто, что так смело разговариваешь?

— Я Артам, некромант, вождь союза Духа Озёр. Зачем вы пришли, торганы?

— Мы пришли просить защиты у эгдеев…

— Эгдеи вошли в наш союз. Где ваш вождь?

— Он убит в битве с горцами, — ответил помрачневший шаман.

— Тогда слушай меня, старик, и передай своему народу, — парень перестал улыбаться, глаза его смотрели холодно и сурово. — Здесь, на озёрах, нет больше места независимым племенам. Это показал набег горцев, когда отдельные вожди не смогли оказать сопротивление. Такое по силе лишь союзу под предводительством одного главного вождя. Вы или вольетесь в союз, и мы отобьём ваши земли, обеспечим припасами на зиму, или вы разделитесь по родам и торганов больше не будет. Рода будут распределены между племенами. У вас есть время до ночи. Ночью мы выступаем, и всем будет не до вас.

— Мне надо сообщить твои слова народу, — ответил старик, — не все слышат, что ты говоришь. И у нас нет вождя, чтобы принимать решение за племя. Он погиб.

— Можете выбрать нового вождя. Думаю, достойных воинов хватает или позвать меня вождем, как это сделали другие племена без вождей. Иди, старик, и разговаривай с народом.

Парень отвернулся и махнул своим воинам рукой. Те стали расходиться. Возвышенность над берегом быстро пустела.

— А где Эгдемолай? — крикнул ему вслед шаман.

— Он убит. Вождь эгдеев пока я, — обернулся Артам и пошёл дальше.

К ночи торганы вошли в союз, а их вождём был избран Торгир, сын Торгуя.

Перед этим, утром Артём принял посланца князей. Его привели грованы-разведчики. Им был отпущенный из плена старый, но ещё крепкий сотник из крейсов. Он остался один на один с Артёмом и показал ему перстень. Артём узнал знак, который он дал князю Бер Бею.

— Говори, — серьезно произнес Артём. Бей слал ему весточку.

— Старый, хромой князь велел передать тебе, вождь Артам, что горцы пойдут через земли торганов и эгдеев. Им они пообещают не трогать их посёлки. Они идут за твоей головой и собрали все силы в один кулак. Тебе брошен вызов – сразиться с ними в открытом бою…

— Ты видел сколько их?

— Нет, вождь. Но князь сказал, что тысяча конных и две тысячи пехоты.

— Это всё?

— Да. Мне нечего больше сказать.

— Ты свободен, крейс. Можешь идти куда хочешь…

— Мне некуда идти. Племя мое рассеяно. Вождь и шаманы убиты. Другие в плену. Возьми меня в своё войско. Я могу пригодиться.

— Тебя как зовут, и кем ты был в племени? — подумав, спросил Артём.

— Мое имя Крейгон. Я сотник.

Артём вновь задумался. Придя к какому-то выводу, спросил:

— Много твоих соплеменников в плену?

— Почти сотня, но в основном дети, бабы да старики.

— А где молодёжь?

— Или убита в стычке, или прячется на озере. Но там не больше сотни. На нас напали внезапно, взяли сонных…

— Ты видел, как погиб ваш вождь?

— Да, — опустил глаза сотник. — Мы сражались рядом и не могли его защитить. Вождя подняли на пики, меня оглушили тупой стрелой…

— Понимаю, — не стал осуждать его Артём. — Горцы знатные воины, умелые. Сам сражался с ними, видел. Если я назначу тебя вождем крейсов, будешь послушным?

— Как это, назначишь? — удивился воин.

— А так. Мы разобьем горцев и прогоним их из озёрного края. После этого не будет ни одного племени, что будет жить само по себе. Все войдут в союз Духа озёр. Желания я не спрашиваю. Те, кто откажутся войти в союз, просто будут разделены родами и распределены по другим племенам. Я даю возможность тебе сохранить племя крейсов, но не даю крейсам право выбрать вождя. Всё просто. Если ты согласен, тебя отведут к тем, кто прячется на озере. Поговори с ними. Сообщи им волю Артама вождя.

Воин подумал и кивнул:

— Хорошо, вождь Артам. Я принимаю твою волю и пойду к своему народу говорить. Для крейсов это лучшее решение.

— Я рад что ты, Крейгон, оказался мудрым человеком. Тебя проводят. Иди. Отдохни, поешь. И убывай к своим…

Артём понял хитрую задумку князей горцев. Они решили не бегать за ним, а вызвать его на бой. Зная главную черту характера дикарей, не жаловать трусов, заставить его прийти на поле боя и разгромить. Они были уверены в своих силах и ему своим вызовом не оставляли выбора. Или приди и бейся, или мы назовем тебя трусом, и на тебя ляжет позор, вот в чём был главный смысл их послания.

Но Артём был готов к сражению. Здесь собрались дружины, что умели сражаться рассыпным строем, а его фаланга и отряды паладинов были оставлены на полуострове и вступят в сражение, когда надо будет окружить отступающего врага.

Сил, которые собрал здесь Артём, по его замыслу хватало, чтобы дать сражение. Три тысячи воинов. Из них тысяча одета в броню собранную и доставленную из мертвого города, пять сотен были лучниками и полторы тысячи ополченцев, состоявших из присоединившихся позднее племен. Ополчение пока не имело вооружения, оно выдавалось только после прохождения курса молодого бойца. В течение месяца новобранцев учили носить броню и сражаться в ней, подчиняться приказам командиров и биться в строю по новой тактике.

Артём заранее выбрал место предстоящей битвы, и разведчики грованы были уже там. Следили за горцами и перехватывали их разъезды. В этом им помогали псы-мертвяки. Часть мертвяков во главе с Неелой тоже были уже там, они пришли из земель мершей через территорию притихших рипов, которые заперлись в своих поселках. Это племя оставались последним, не разгромленным горцами и не присоединившимся к союзу Духа Озёр.

Перед закатом войска союза тронулись в нейтральную часть озёр, в земли между торганами, эгдеями и рипами. Горцы не любили ночные марши, поэтому Артём опередил их и прибыл на поле предстоящего боя заранее. На поле вырыли рвы. На бруствер навыкали кольев. Поставили башни для стрелков. За частоколом должны были встать бронированные воины. За ними лучники. Остальные отряды племен расположилась в лесочке, справа от передового отряда. На левом фланге, там, где он упирался в болотистые берега обмелевшего озера, из которого добывали соль, стоял барон с магами. Часть мертвяков закопались на поле и ждали команды Неелы Полумёртвой. За рвами и частоколом расположили лагерь и поставили вариться в котлах немудренную полевую кашу из проса с салом.

В войске Артёма не было нервозной суеты и страха. Поднаторевшие в битвах воины спокойно ждали, когда приготовиться еда и подойдет на свою беду извечный враг народа озёр.

Утром к полю, где встали войска Артёма, подошли передовые сотни горцев. Они остановились в трёх лигах от оборонительных сооружений войск союза. Там подождали подхода основных сил.

Несколько горцев выехало вперед и стали рассматривать то, что появилось пред ними. Посовещавшись, они скрылись из вида. Перед фронтом войска союза Духа озёр продолжали маячить конные передовые отряды и пехота. Но основные силы не выходили на поле боя.

Артём усмехнулся, он понял задумку командиров горцев. Попробуют обойти нас лесом. Но туда, в помощь к грованам, уже были отправлены мертвяки Неелы.

Нейтральные земли. Лагерь горцев

Князь Чахти Бей долго рассматривал линию обороны противника. Потом недовольно хмыкнул:

— Не знаю, кто там, эгдеи или сам некромант, не вижу бронированных воинов. Только часовые выглядывают на вышках. Нас не бояться, не суетятся. Странно это. Так уверены в себе? И оборону такую мы никогда не видели… Давайте попробуем обойти их войска по лесу. Если это эгдеи, то там не должно быть много дикарей, и мы сможем выйти в тыл засевшим за ямами и частоколом отрядам. Справа по болоту не пройти. Лодок у нас нет.

— Согласен, — поддержал его один из князей. Остальные промолчали и, выражая согласие, повернули коней.

— Оставьте передовые отряды на месте, — распорядился Чахти Бей. — Пусть дикари думают, что мы всё ещё топчемся на месте.

Конные сотни отошли на пять лиг назад и стали уходить влево. Там была пересечённая заболоченными балками местность с редкими лесочками, речушками, вытекавшими из озера. Всё покрыто снегом, и путь для коней был очень непрост. Везде таилась опасность провалиться. Чтобы не сломать ноги коням, всадникам приходилось спешиваться и вести их под уздцы. Часто проваливаясь под снег в воду, горцы вымокли и продрогли. Они мысленно проклинали князей, дикарей и проводников из числа захваченных румов. Но там, где мог пройти пеший дикарь, с трудом пробирался тяжело вооруженный всадник с конём.

Первая сотня, наконец, дошла до большого леса и углубилась в него. Остальные ждали от них сигнала. Легче двигаться не стало. Бурелом и сплошные заросли кустов заставляли всадников петлять, что удлиняло путь и выматывало силы бойцов. Командир сотни ехал впереди своих воинов и внимательно всматривался в чащу. В лесу было тихо, лишь вороны сидели на ветвях деревьев, и изредка каркая на своем вороньем языке. Не было на снегу и следов присутствия людей.

Проводники свернули к большому оврагу. Первая полусотня последовала следом и по пологому спуску спустилась в овраг. Там царил полумрак и сырость. Кони изредка недовольно ржали. Всадники спешились.

— Вперед, — скомандовал сотник.

И тут неожиданно из-под снега у его ног поднялась сгорбленная фигура. Молча и стремительно ударила лапой по его лицу, и голова сотника отделилась от тела и покатилась по снегу. Затем это нечто прыжком метнулось к проводнику. Посреди полусотни из-под ног, поднимая фонтаны снега, стали выскакивать страшные, горбатые твари с длинными лапами. Они с утробным рычанием набросились на людей. Странным образом, твари не трогали испугано ржущих лошадей. И хотя те брыкались, рвали поводы из рук всадников, твари атаковали только людей. Ловко перемахивали через лошадей и убивали, убивали спешенных всадников. Один удар лапы — одна смерть. Молниеносно нанося разящие удары, они тенью носились по оврагу, и невозможно было понять сколько их. Но разглядеть удалось.

— Мертвяки! — раздался и тут же заглох истошный вопль несчастного.

Всадники не думали сопротивляться. Побросав коней, они устремились к выходу из оврага. Кто-то в панике пытался лезть на крутые стены, и его настигала стремительная смерть. Кто-то притворялся мертвыми и был разорван лежа на земле или затоптан лошадьми.

Быстро, большими узловатыми лапами мертвяки хватали всадников. Разрывали им горло, отрывали головы, разрывали животы. Не спасали кольчуги.

В первый момент ошеломленные горцы не смогли организовать отпор тварям, а потом было не до того. Воинов накрыла паника.

Крики боли и ужаса, отчаянное ржание испуганных лошадей, остановило вторую полусотню у оврага. Они поняли, что в овраге происходит нечто страшное. Всадники остановились и попятились. Из оврага выскочил окровавленный всадник и вопя: «Мертвяки!» — упал и пополз по снегу. Следом выскочила горбатая тварь, схватила орущего человека за ногу и потащила в овраг. Вторая полусотня не стала спускаться вниз, и всадники подали коней назад. Приказ полусотника: «Вперед, в атаку!» — не возымел действия. Воины его не слушали. Они в ужасе стали поворачивать коней назад.

Из западни не вырвался не один всадник. Полусотня отступила и вернулась к основным силам. Испуганный командир доложил, что дальше лес кишит нежитью.

Пока князь Чахти Бей думал, что предпринять, грованы собрали ржущих от страха коней и вывели из оврага, а бестии Неелы устроили трапезу. Неела шла между телами и собирала дары Иехиль.

— Стоит, пройти правее, — решился предложить Чахти Бей.

Но полусотник отрицательно покачал головой:

— Мои воины не пойдут в лес, князь. Там мертвяки, они выскакивают из-под снега. Нам с ними не совладать. Мы прибыли сражаться с живыми, а не мёртвыми. Лучше направьте туда магов. Пусть расчистят путь.

Шуаньцы, услышав слова воина, отрицательно закачали головами.

Князь понял, что такого же мнения придерживаются и остальные князья. Никто не решался ехать дальше этой дорогой. Кроме того, пропали проводники.

— Нужно возвращаться, — хмуро произнес князь Чахти Бей. — Видимо придётся бить в лоб.

Конница вернулась и расположилась в лагере, разбитом на берегу речушки пешими отрядами.

Начинать сражение многоопытные в военных делах горцы не спешили. Они дождались ночи и выслали разведчиков. Надо было прощупать фланги там, где засели войска некроманта. Две группы ушли к обмелевшему соляному озеру, а другие две группы ушли по дну речушки, спрятавшейся в овраге, к чернеющему вдалеке лесу.

Утром ни одна группа разведчиков не вернулась. Это заставило Чахти Бея призадуматься. Теперь стало понятно, что перед ними находятся войска некроманта. И он заставляет горцев атаковать его укрепления в лоб. Но на рвы и частокол конницей не попрёшь. Надо принимать другое решение.

На военном совете, который состоялся утром следующего дня, Чахти Бей озвучил свои мысли:

— Друзья, ситуация сложилась не самая удобная для нас. Некромант лишил нас возможности нанести беспощадный удар конницей. Кони не пройдут через рвы и частокол. Надо признать, что некромант неплохо владеет искусством войны. Я жду ваших предложений, — он замолчал. Молчали и остальные князья. Для всех было очевидно, что надо вперед пускать пехоту, но пастухи и охотники могут оказывать лишь вспомогательные действия дружинам. Сами они не справятся с дикарями. Значит, всадников надо ссаживать с коней и пешим порядком вести в бой. Горцы лишались своих преимуществ в этом сражении.

— Да, — произнес Чахти Бей, не получив вразумительный ответ на свой вопрос. — Понимаю, и вы понимаете. Мы попали в непростую ситуацию. Если сейчас уйдём, то станем посмешищем для озёрных дикарей. Авторитет некроманта возрастет, и племена сами пойдут под его руку. Мы вызвали некроманта на бой, а затем, увидев его войско, трусливо удрали. Потеряем честь… Но при этом мы сохраним свои дружины. Если пойдём в атаку, то надо спешивать всадников, и мы лишаемся своих преимуществ в бою. Надо принимать решение, друзья.

— Уходить нельзя, — ответил суровый князь Архир Мурда. Он обычно отмалчивался на совете, но в бою был, как разорённый горный медведь. — Озёрные потеряют страх перед нами, и мы уже не сможем их грабить, как раньше. Они придут в наши земли, как приходил Артам некромант. Надо атаковать дикарей. Магов выставим перед войсками. Пусть они своими заклятьями поразят защитников. Часть всадников спешим и вместе с лёгкой пехотой и лучниками направим на штурм позиций дикарей. Им надо будет взять этот рубеж и открыть путь коннице. Другого пути я не вижу.

Остальные горцы молчали. Они думали и прикидывали риски. Никто не хотел затяжной, изматывающей войны и не хотел терять воинов, которых обучали и вооружали много лет. Они пришли набегом, за добычей и местью. Добычу взяли, но не отомстили. Можно уйти, но как быть с поруганной некромантом честью?.. В конце концов гордость взяла верх над разумом.

Улу Горжи поддержал предложение князя Мурды, но вставил свое слово:

— Просто так уходить нельзя. Надо наказать некроманта. Я предлагаю уйти отсюда и через земли рипов ворваться ему в тыл…

— У нас длинный путь, а у некроманта короткий, он снова поставит свой частокол. А пока мы будем метаться с одного места на другое, — не согласился Угал Шардак, нас будут атаковать из засад дикари. Мы напрасно потеряем воинов и время. Вернёмся домой без дружин и с поражением. Надо бить некроманта здесь и сейчас. Князь Архир правильно рассудил – надо часть всадников спешить. Перед войском поставить магов. Под их прикрытием штурмом взять рвы и частокол. А в прорыв пустить конницу.

— Мои нукеры готовы уйти в прорыв, — тут же высказался Улур Горжи.

— А почему в прорыв? — усмехаясь спросил молодой и дерзкий князь Угал Шардак. — Выстави их как пехоту.

— Не тебе меня учить, как воевать! — окрысился Улур Горжи. — Мы понесли потери на болоте, а твои всадники лишь щупали озёрных баб по поселкам.

Готова была разразиться ссора, которая могла перерасти в сражение и поединки между князьями. Шум и споры остановил Чахти Бей:

— Тише, друзья. Вы спорами лишь помогаете нашему врагу. Какой смысл сражаться друг с другом, когда настоящий враг перед нами. Сделаем так, кинем жребий, и боги определят, кто из князей выставит спешенных воинов.

Это решение утихомирило, готовых схватиться за оружие князей и примирило их. Чахти Бей наломал веточек по числу князей и половину из них сделал короткими.

— Выбирайте друзья, — распорядился он и кинул веточки в шлем. — Кто вытащит короткую веточку, тот спешивает воинов.

Князья стали подходить по одному и вытаскивать веточки. Споров уже не было. Все князья понимали, что это воля богов определит кому как сражаться, а с богами не поспоришь.

После, на совещании было решено, начинать завтра с рассветом. Магам дали задание подготовить заклятия. Всего в объединённом войске горцев насчитывалось девять магов и шестнадцать учеников из одаренных юношей горцев. Значительная сила против дикарей и до сих пор они не принимали участия в сражениях. Лишь лечили и восстанавливали здоровье раненным. Их силы берегли для предстоящих боев с некромантом.

В лагере некроманта было тихо. К вечеру ударил мороз, и костры плохо согревали измотанных дружинников. Несмотря на усталость, всю ночь воины бдели и не спали. Бессонная ночь придавала выносливости воинам в бою, притупляла чувства и помогала сражаться долго и неутомимо.

Перед рассветом тысяча воинов состоящая из спешенных всадников, пеших воинов и лучников, под прикрытием тумана, стала выходить на позиции. Князья хотели застать дикарей врасплох. Туман приглушал все звуки, и отряд горцев прошёл половину пути, как им казалось, незаметно. Рассвет застал их в поле между своим лагерем и в полулиге от частокола. Неожиданно им в лицо подул сильный ветер, который отогнал туман с поля. Перед взорами горцев открылась картина пустых укреплений. Даже на вышках никого не было. Не дымили костры за частоколом. Ведущий отряды в бой князь Архир Мурда поднял руку и остановил свои отряды.

— Там может быть ловушка, — сказал он Шардаку. — Пошли десяток своих пеших воинов проверить укрепления.

Шардак понимающе кивнул и отдал приказ сотнику:

— Имбар, пошли копейщиков, проверить позиции дикарей.

Тот передал приказ одному из десятников:

— Велуй, иди, проверь позиции.

Тут же к укреплениям дикарей метнулись десять воинов копейщиков. Они, пригибаясь, побежали к частоколу, залезли во рвы и… пропали. Обратно никто не вылез. Не было шума боя. Просто спрыгнули в ров и не появлялись. Горцы простояли, ожидая разведчиков несколько томительных минут, но безрезультатно, те так и не показались.

Посланная сотником вторая группа из пяти воинов так же пропала во рву. На этот раз они сразу туда лезть не стали – подползли, заглянули вниз и, не обнаружив ничего подозрительного, спрыгнули в ров. Опять напрасно горцы ждали своих разведчиков. Никто не вылез назад. Князь Архир Мурда призадумался.

— Тут явно магия, — сказал он, и велел магам выйти вперед. — Вай Чи, веди своих. Пусть разберутся, что за чертовщина тут твориться.

Старый, худой и безбородый шуанец пожал плечами:

— Мы не видим, князь, там магии. Воины, может быть, просто спрятались и не хотят идти дальше.

— Ты говоришь, что мои воины трусят? — разъярился молодой Шардак.

— Нет, князь, — спокойно ответил шуанец. — Делаю предположение. Мы не чувствуем магию впереди.

— Может это ритуал шаманов? — спросил князь Архир.

— Может быть, князь, но мы не владеем магией шаманов и не можем её чувствовать. Мы можем ударить огненными шарами по частоколу и разрушить его. Что прикажите?

— Бей! — сурово приказал князь. — И пусть ваш огонь разрушит шаманство озёрных колдунов.

Маги выстроились в линию и запустили огненные сгустки, но те, не долетев до частокола, просто рассыпались в воздухе снопами искр.

Шуанец поцокал языком:

— Это точно шаманство, князь. Мы бессильны. Наши заклятия разрушаются чужим колдовством. Но воинов дикарей за частоколом нет, можешь смело атаковать.

— Понял, — кивнул злой Архир Мурда и скомандовал. — Первая сотня вперед, — он мечом указал на частокол, и сотня воинов легкой трусцой побежала к частоколу. Она добежала до рвов и сразу же скрылась в яме.

Неожиданно оттуда до остальных донеслись неясные крики, и назад на карачках полезли воины. Но им кто-то мешал. Неизвестный враг хватал и сдёргивал их назад. Крики ужаса стали усиливаться. Послышались вопли о помощи и крики: — Спасите! Тут мертвяки….

— Мертвяки!? — проскрипел сразу охрипший Архир. — Вперед воины! Их там немного. Мы перебьем мертвецов, — и, размахивая кривым мечом, первым бросился к частоколу.

За ним нестройной толпой устремились остальные воины. Маги следовали за ними на отдалении в окружении лучников.

Когда до рва сталось сотня шагов, с правого флага на них обрушился огненный дождь. Десятки огненных шаров полетели в сторону бегущих пехотинцев, и сразу же треть воинов была уничтожена. Но горцы не остановились и не побежали назад. Они ещё быстрее устремились вперед. Каждый из них понимал, что может добраться до рва и там спрятаться и, хотя там шло сражение с мертвяками, они не помышляли о бегстве.

Шуаньцы поставили купол защиты, и он продержался под залпами огня минуту другую, потом, исчерпав запас сил, лопнул, но это дало возможность пехоте запрыгнуть в ров. Они яростно атаковали мертвецов, что заполнили ров и вступили с ними в рукопашную схватку.

Мертвецов было не много и, хотя их никто не считал, казалось, что они заполняли весь ров. Воинов горцев было во много раз больше. Но убитые горцы поднимались с земли и, шатаясь, нападали на живых товарищей. Если они не успевали встать, то зубами рвали живую плоть. Горцы одолевали мертвяков и старались рубить их на куски.

Атаки огненными шарами прекратились, но по земле подул ветер, поднимая и гоня в сторону горцев, снег. А затем, с озера в сторону рвов поплыл зелёный, удушливый дым. Он быстро наполз на ров и стал заполнять его. Горцы стали задыхаться. Они хватались за горло и, сипя, с выпученными глазами, тут же падали, отравленные миазмами смерти.

Маги не стали дожидаться своей участи. Поставили магический барьер между собой и рвом, и резво побежали обратно. Их не преследовали. Те, кто не успел забраться в ров, а это были в основном лучники, стали удирать следом за ними…

В лагерь горцев вернулась едва половина воинов из тысячи…

Ошеломленные таким исходом вылазки, горцы стали собираться обратно в горы. Никто сражаться дальше с некромантом не хотел, и не говорил о чести и мести. Все уже поняли, каким могущественным некромантом был Артам. Князья думали лишь о том, как спастись самими и увезти трофеи. Двое князей, те, что пошли в атаку, пропали. Над местом, где происходила скоротечная битва, кружили, покрикивая вороны, и вновь стелился озёрный туман.

ГЛАВА — 3

Озёрный край. Земли западных племён.

Артём понимал, что длительное затишье пред боем не случайно. Горцы, не добившись успеха с выходом в тыл его войску через лес, придумают что-то, что сможет им помочь в предстоящем сражении. Он относился к ним серьезно и не стал недооценивать их как врагов. Князья и их дружины имели колоссальный боевой опыт набегов и стычек. В дружину отбирались самые лучшие и умелые горцы, а нелёгкая жизнь в горах, делала их неприхотливыми и выносливыми. Князья знали сотни приёмов ведения боевых действий и умели быстро принимать решение.

Артём залез в построенный Хойскаром шалаш и приказал своему телохранителю час-другой не беспокоить. Сев на шкуру медведя, он сделал пару глотков эликсира концентрации и закрыл глаза.

Выход из тела давался ему с каждым разом всё легче и быстрее. Сознание само рвануло вверх и зависло над лесочком, в котором расположилась его ставка. Артём осмотрелся, увиденное его порадовало: отряды отдыхали, часовые охраняли, разведчики прочёсывали местность.

Он собрался было полететь к лагерю горцев, как совсем рядом прозвучал грубый голос:

— Куда собрался, смертный?

От неожиданности сознание Артёма рванулось вниз, обратно в тело, и, казалось, оно провалится до самых пяток, но чья-то непреодолимая сила над головой спящего тела, его удержала и потянула вверх.

— Спешишь? — снова раздался вопрос, и Артём испуганно поднял глаза. Над ним висел Марселон, бог войны этого мира, и хищно скалился. — Хочешь, козявка, сожру твою душу? — спросил он и вперил сумрачный взгляд в человека.

Артём, не зная, что сказать, лишь отрицательно покачал головой.

— Не хочешь, значит. Понятно. Всем жить охота и такому мелкому проказнику, как ты, тоже. Я поговорить пришёл. Иди сюда и выслушай меня.

Сознание Артёма вновь воспарило и оказалось напротив одетого в нарядные, золочёные доспехи бога войны. Марселон скептически оглядел Артёма. Артём раньше не обращал внимания на то, как он выглядит вне своего тела, а теперь как бы посмотрел со стороны и увидел, что его духовное, астральное тело подобно физическому. На ногах меховые сапоги, на теле овчинный полушубок и на голове шапка, надетая по самые глаза. Сам он полупрозрачный, не воняет потом, и немытым телом. Выглядел он очень непрезентабельно, не то, что пижонистый бог войны.

— Вы чего-то хотели? — мысленно спросил он, потому что говорить и издавать звуки в астрале, он не мог. Зато Марселон мог как-то это делать.

— Пошли со мной, — приказал бог войны и потащил Артёма за собой.

Они прыгнули в сторону и оказались на небольшой лужайке, на которую приземлился Марселон и вскоре там же оказался Артём. Он огляделся.

— Не спрашивай, где мы, — бросил в его сторону Марселон, — лучше скажи, почему ты открыл церковь поклонников этого недоноска Иля?

Повисла пауза.

— Потому что, великий Марселон... — витиевато начал говорить Артём, а сам быстро пытался придумать подходящую причину, — он меня заставил. Вот. И он первый бог, которого я встретил и пробудил. Кроме того, он падальщик.

— Кто он? — Марселон удивлено посмотрел на Артёма и перестал мерить лужайку шагами: три шага в одну сторону, три шага в другую.

«Словно в камере заключенных», — подумал Артём, водя головой вслед шагающему богу.

— Падальщик. Он подбирает отбросы, а они вам разве нужны, великий?

— Отбросы? Нет, не нужны. Но меня ты позабыл в этом раскладе. Бабам отдал жриц, Илю – кучу поклонников, а я не имею своего священника. Так делать дела не годится, — он махнул рукой, как отрезал. Артём отшатнулся. В руке бога сверкнул меч и пропал. — Ты мне, как первосвященник, не годишься – не поймёшь, то ты один, то вас двое и оба разные. Что будешь делать?

— А что я должен сделать? — в ответ спросил Артём. — Я не знаю, что вам нужно.

— Мне, смертный, нужны поклонники. Боевитые, которые не побояться пролить кровь и прославить меня.

— Э-э-э… Смертью?

— Что за чушь! Победой. Со смертью это не ко мне. Это к ледышке Иехиль… чтоб её, а, впрочем, неважно. Она баба, а значит мне не соперница. Мне нужны поклонники воины. Чтобы я мог их благословлять. Мне нужны сражения и войны. Вот. Как может существовать бог, если у него нет поклонников. Ты не думал об этом?

— Нет, не думал, великий. Я не бог. Как, я могу, так высоко взлетать в мыслях, как вы. Смертным это не дано.

— Не можешь, это верно, — довольный ответом Артёма, согласился Марселон от чего красное лицо его с носом, напоминающим разваренную картошку, подобрело и стало похожим на деда мороза в боевом шлеме, — но подумать должен, если хочешь выжить.

— Жить я хочу. А ещё больше, я хочу хорошо жить. Даруйте мне победу в войне с горцами.

— А ты мне что? «Спасибо, Марселон»?

— А если… — Артёму неожиданно пришла в голову мысль. — Если я посвящу вам целый рыцарский орден, великий Марселон? Что вы на это скажите? Вы благословите его своим вниманием?

— Орден рыцарей? Хм. Дельная мысль. А что за орден и где?

— Я отобрал среди племён полсотни крепких, молодых парней. Это только начало. И создал из них орден воинов-паладинов Озёр. Они будут иметь магистра, который станет вашим первосвященником. А члены ордена будут поклоняться вам, как своему богу. Так вы его благословите?

— Не знаю ещё… — задумался Марселон. — Но своим вниманием почту. Дерзай, смертный. Ты меня порадовал.

Марселон махнул рукой, и Артём вновь оказался висящим над лагерем.

— А как же победа? — мысленно и с обидой в душе проговорил он, но затем облегченно вздохнул. Всё же радовало, что удалось избавиться от ревности и гнева очередного бога. Артём, приводя мысли и чувства в порядок, немного повисел в воздухе.

Идея посвятить орден бойцов богу войны появилась у него внезапно, как озарение. Поначалу она ему даже понравилась. Он подумал, какой я умный. Но потом к нему пришло понимание, что это решение затронет интересы других богов и он окажется под молотом их ревности, и даже мести. Каждый из них тянет одеяло в свою сторону и старается использовать его, Артёма, в своих целях. При этом они не считаются с ним. Он лишь инструмент в их руках. А разлука с Хойсирой, скорее всего, дело рук одной из богинь. А может в этом участвовали обе…

— О чём размышляешь, Артём? — услышал он знакомый молодой голос и обернулся.

Ну, конечно. Как же без него? Рядом висел Иль, в обнимку с брюнеткой, что явилась ему в бане и помогла снять напряжение.

— Привет, Иль. Привет, мадам, — поздоровался Артём.

Брюнетка от удовольствия зарделась, стала кокетливо теребить локон волос и благосклонно кивнула. Артём вздохнул и произнес:

— Тут до вас был Марселон, — не стал врать Артём. — Требовал себе поклонников… Угрожал…

— Подожди, — прервал его Иль. И снова Артёма потащило неизвестно куда.

Они оказались на полянке, где в беседке, в стороне от них, сидели в обнимку санитар и чертовка. Они не обращали на гостей внимания, а Иль был настроен серьезно.

— Говори, — приказал он и надавил на волю Артёма.

Артём почувствовал, что не может соврать.

— Не дави и так всё расскажу, — огрызнулся недовольный Артём. Иль слегка скривил губы в подобии улыбки и убрал давление. — Марселон хотел себе священника и поклонников. Твою паству он отверг. Посчитал их отбросами. И я предложил посвятить ему созданный орден рыцарей-воинов. А магистра обещал посвятить в первосвященники.

— Да? — Иль как-то спокойно воспринял эту новость. — А знаешь, это хорошее решение. Пусть будет так. Ты Артём, молодец.

— Спасибо, — усмехнулся Артём и задумался над причинами такого благодушия Иля. Скорее всего, понял он, что тем самым Марселон откроется дракону. Тот увидит, что у бога войны появилась группа поклонников, а сам Иль будет за ним и сёстрами прятаться. Те, кого берёт себе в поклонники Иль, дракону не нужны. Следовательно, он не обращает на них внимания. Это не царства и не организации, во главе которых можно поставить «своих людей». Ну, точно, другого объяснения нет. Иль всё просчитал мгновенно и остался доволен. И слава богу. А делать нечего, надо выполнять обещание данное Марселону. А там пусть будет, как будет…

— Ты подумал, чем займешься, когда покинешь тело Артама, — прервал его мысли Иль.

— Я?.. Нет ещё. Не думал. А надо?

— Надо, Артём. У тебя останется только один хранитель — твоя судьба. Вон он сидит в обнимку с невестой, — Иль кивнул на парочку в беседке. — У Артама останется эта тифлинг, которую он обнимает. Артам свой. И ему будут помогать местные тифлинги. Почву для этого я подготовил. Он останется вместо тебя – первожрецом культа Иля и властителем озёр. А кем будешь ты?

— Кем я буду? Ещё не знаю. У тебя есть идеи?

— Только наметки, — Иль испытующе посмотрел на человека. — По сути, ты должен стать претендентом на трон Ривангана, — произнес он, следя за реакцией Артёма. Но тот остался равнодушным к его словам. Иль кивнул своим мыслям и продолжил, — но, для этого тебе надо выжить и повести войска озёр в поход на королевство. Надо будет искоренять церковь, и крушить основы веры в дракона. Он не будет иметь над тобой власти... Но слишком всё случилось рано. Ты торопишься…

— А ты? — спросил Артём.

— Мы с тобой, Артём, крепко повязаны, — серьезно произнес Иль. — Моя паства станет твоей армией, как ранее крестьяне стали армией дракона. Теперь я понимаю, что ты не случайно сюда попал. Это был призыв.

— Призыв? Кто меня призвал?

— Судьба, Артём. Судьба. Вон она сидит, и зовут её Арингил. Он тоже орудие предначертанного и его привязывают к двум мирам крепкие нити. Их не разорвать. Значит, он не случайно засунул тебя в тело Артама, а это было предопределено с самого начала. Тебя избрали, Артём. Проникнись в это и подумай, что ты будешь делать, когда станешь Артёмом и братом Артама.

— У меня мозгов на это не хватит, — невесело усмехнулся Артём.

— В это я охотно верю, — засмеялся Иль. — Но ты можешь воспользоваться моими и мозгами сестёр. Не обделяй Иехиль своим вниманием. Она злиться на тебя.

— Ха! А я что могу сделать? Она холодная и недоступная. Пятки ей почесать?

— Нет, прояви к ней внимание и уважение. Попроси её помочь тебе получить тело землянина, оно в её руках, Артём. Ну и Мару побалуй… Я вижу твое место в истории, — Иль, как опытный оратор, устремил взгляд вдаль. — Твое место в истории, Артём, как родоначальника процессов, которые в будущем приведут к свержению власти Дракона. Ты подготовишь почву для тех, кто лет через… не важно, через сколько… поведут окрепшую армию свергать дракона. Тебе будут ставить памятники, о тебе будут слагать песни и сказания. Будь достоин этой великой миссии. Но, сначала нужно получить тело.

— Тело?

Этот вопрос Артём задал в пустоту. Иля уже не было. Не было полянки и двух влюблённых в беседке. Под ним опять была снежная равнина с лесом и понимающиеся в звездное небо дымы костров.

— Наговорил всего, и не поймешь, что хотел, — проворчал Артём. — Хранитель хитрожопый…

Артём огляделся, и, не увидев больше никого, полетел в лагерь горцев. Надо было доделать начатое.

Обратно он вернулся быстро. Князья время в долгих спорах не теряли. Говорили по существу и понимали друг друга с полуслова. Подумав, они решили спешить часть конников и вместе с магами пойти на штурм пешим строем.

Возвращаясь, Артём уже знал, как поступит. Ему открылось понимание нужной стратегии сражений с горцами. Этот раунд он выиграет, не вступая в битву. План был иезуитски коварным и страшным для горцев. Получив здесь по сусалам, они захотят уйти. И уйти быстро. Это они умеют. Напал, отобрал и убежал – их излюбленная тактика. Кровопролитные сражения не для них.

Значит надо перекрыть им проход в горы. Перевал там один. По реке они не пойдут, побояться. А значит, надо срочно убирать войска из лагеря и уводить их обходным путем через земли мершей и болота к предгорьям, к разрушенной крепости у перевала. Он мысленно просчитывал нужное для этого время и понял что успевает.

Приняв решение, вернулся назад в тело и пару минут приходил в себя. А затем громко крикнул:

— Хойскар, сотников на совещание… и Неелу тоже позови. Свад, вылезай из сумки, дело есть.

Ночью отряды дикарей снялись с лагеря и, не гася костров, ушли на юг. С ними ушёл и Артём.

Среди сотников не было вождей. Таков был приказ Артёма. На войну вожди не ходят. Они управляют племенами. Поэтому некому было оспорить его решение. А воины подчинялись ему беспрекословно. Никто не задавал вопросов, что будет, если горцы прорвут тут оборону и ворвутся в земли племен?..

В лагере остались мертвяки и недовольный гремлун. Но Артём оставил ему флягу с самогоном и негаторы магии. Только самогон передал Нееле, наказав ей:

— Дашь ему, когда он сделает всё, как я велел.

Поцеловал её в щёку и убыл. Неела осталась вместе со своей армией нежити. Она приказала мертвякам выкопаться из под земли на поле и закопаться во рву. Личей во главе с Бароном оставила на месте. Своих ведьм и псов отправила на фланги, чтобы горцы не обошли её мёртвое войско с двух сторон, и вместе с насупившемся гремлуном стала ждать наступление противника.

Свад побегал по брустверу расставляя негаторы, чтобы не дать магам горцев атаковать их убойными заклинаниями, и парочку положил в карман – это были особые амулеты, они активировали запрет магии у частокола. Сел рядом с Неелой у костра и стал канючить:

— Холодно. Дай немного выпить.

Неела безразлично протянула ему флягу. Свад торжествуя, радостно схватил её, но следующие слова девушки остудили его пыл:

— Если напьёшься, сделаю тебя полумёртвым.

Свад вздрогнул, посмотрел на её правую омертвевшую половину лица и дрожащими руками протянул ей флягу.

— Злая ты, — проговорил он, обиженным тоном.

— Я добрая, Свад, а ты – упоротый пьяница.

— Не пьяница я. Мне холодно, — огрызнулся гремлун.

— Побегай и согреешься.

— Сама бегай. Что я лошадь что ли? Я разумный…

— Ну, раз разумный сиди у костра и грейся. Там каши полно.

Свад, не отвечая девушке, ушёл к другому костру и начал есть из котла кашу.

Дальнейшие события происходили так, как их заранее описал Артём. Горцы попробовали обойти позиции озёрных с флангов и послали разведчиков. И те стали едой для мертвяков. Они не вернулись, и лезть туда горцы не решились. Понимая, что обойти позиции озёрных племён не удастся, горцы перед рассветом повели отряды пехоты на штурм. Шли тихо, скрываясь в тумане. Но Неела не спала. Она видела ауры живых. Они во множестве колыхались над туманом. По просьбе Артёма, Неела не использовала свою силу, дарованную богиней смерти, и не применяла свои самые смертоносные заклятия.

Горцы, по задумке Артёма, должны при встрече с нежитью вступить в сражение и испытать ужас истребления, а затем в страхе бежать. Это был важный психологический момент в войне, подрывающий их боевой дух. Горцам надо показать силу и могущество Артама некроманта. Заставить их испытывать ужас и трепет при упоминании имени некроманта.

Когда неприятель подошёл на расстояние ста шагов до рвов, Неела применила заклинание «Ветер» и направила его в сторону наступающих горцев. «Ветер» сначала медленно и лениво потянул по снежному насту, затем, всё больше набирая силу, выдул туман с поля, и она увидела наступающие неровные ряды пехоты. Горцы остановились и стали совещаться. Видно было, что они догадались об отсутствии за частоколом воинов племён.

— Сейчас пошлют разведку, — сообщила она гремлуну, который восседал на её живом плече и тоже с интересом смотрел вперёд. Он видел, как ко рву подбежало с десяток воинов и они прыгнули на его дно.

Но там их ждал сюрприз. Как только воины оказались на дне рва, их тут же

втянули в землю закопанные мертвяки. Способности мгновенно закопаться мертвяки имели от обуздавших их тела, низших духов.

Горцы крикнуть не успели, как оказались погребённые заживо. Они даже не успели задохнуться, как их разорвали на куски голодные мертвяки. Их тела пожирали вместе с землёй. Такая же участь постигла и следующую партию разведчиков.

— Маги вышли вперёд, — прокомментировала Неела и бесцеремонно сбросила коротышку на землю. — Бегом расставлять амулеты! — приказала она и пинком придала гремлуну ускорение. С ним она не церемонилась.

Кубарем улетевший Свад возмущенно заорал и затряс руками. Но мёртвой пёс подхватил его за шиворот и, подчиняясь приказу хозяйки, поволок по снегу к месту, где нужно было разместить ключи. Он слушался команд Неелы, а та смотрела на магов.

Свад один за одним вышвырнул амулеты, и пёс упал рядом с ним, как подкошенный. Гремлун измазанный в каше из снега и грязи, встал, как бог мщения. Поднял шапку, что съехала ему на нос, и воинственно поднял руки.

— Я убью тебя, мегера вонючая, — прохрипел он полным ртом, в который забился снег в пересмешку с землёй. — Тьфу гадость …

Неела не слушала его проклятия, она завалилась набок. Половина её тела оказалась парализованной. Она опёрлась плечом на частокол и вяло махала левой рукой. Говорить не могла. Беззвучно шевелила уголком рта, что походило на конвульсию, и гневно сверкала одним живым глазом. Но гремлун был в ярости. Перед собой он видел только одного врага, и им была Неела. Коротышка изрыгал проклятия и обещал семь небесных казней наглой получеловечке. А в это время магия шуаньцев разрушилась, и ко рву устремились дикари. Наступил критический момент в битве. Гремлун в своем гневе мог разрушить все планы Артёма.

За его спиной появился Хойскар, оставленный Артёмом на всякий случай. Он не оставил Неелу и гремлуна одних и не пустил ситуацию на самотек. Хойскар, должен был, проконтролировать ситуацию и вмешаться, если события пойдут не так как планировались. Артём понимал, что полностью доверить дело Сваду нельзя. Да, если честно, и Нееле тоже. Они могли запросто запороть спланированную им операцию.

Хойскар, понимая, что конфликт может стоить очень дорого, быстро принял необходимые меры. Подхватил Свада за шиворот и затряс. Тот, не видя, кто его схватил, истерично заверещал и забился.

— Собирай амулеты, недомерок, — прокричал ему в ухо Хойскар. — Убью, если ты испортишь план Артёма. А когда ты вернешься – снова убью.

Свад пришел в себя и стал выворачиваться из его рук.

—Да отпусти, ты дылда… Чего она толкается? — закричал он. — Как я соберу амулеты, если ты меня держишь?

— Показывай, где они, — приказал Хойскар и тряхнул гремлуна.

— Один под ногами. Вон он, — опустив глаза прохрипел полузадушенный гремлун.

Хойскар отпустил коротышку и тот, шатаясь, ухватил амулет. Пёс, лежащий на снегу без признаков жизни, поднялся и оскалил красную пасть. В лицо гремлуна ударил смрад, и он подхватился, зигзагами побежал вдоль частокола, собирая амулеты-гасители магии.

Он успел. Сотня воинов уже заскочила в ров, и там ожили мертвяки. Они некоторое время приходили в себя, но запах свежей пищи и живой плоти буквально вышвырнул их из-под земли.

Сотня воинов оказалась среди восставших мертвецов и отчаянно вступила в сражение. Мертвяки уже не стали тащить живых вглубь земли. Они просто сошли с ума от близости живой плоти, и больше не поддавались управлению. Нежить жадно набросилась на воинов. Горцы, увидевшие, как из земли лезут мертвяки, сначала растерялись, но затем желание жить взяло верх и они стали остервенело отбиваться.

А дальше всё пошло как нужно. К ним на помощь поспешили остальные воины. Завязалась кровопролитная битва. Неела поднимала убитых нежитью воинов и сколько бы горцы не рубили мертвяков в ряды нежити вставали их убитые товарищи. Скоро на ров пополз ядовитый туман смерти, выпущенный личами, и накрыл сражающихся. Те, кто был во рву, погибли. А маги и лучники пустились со всех ног наутек. Их не преследовали. Они должны были выжить и стать источником нужной информации для других.

— Всё получилось, — произнесла Неела, увидев, подошедшего Хойскара. — Спасибо, Хойскар, мы чуть было не проиграли сражение. И всё из-за этого маленького говнюка: то выпить дай, то сидит, как пень, не шевелится.

— Сама ты дура полоумная, — возмутился пришедший себя гремлун. — Зачем меня швыряешь, как куклу? И это не первый раз…

— А ты шевелись. Сам должен понимать, когда и что делать. Сидишь, вылупив глазенки…

— Хватит спорить, — прервал их перепалку Хойскар. — Вас нельзя одних вместе оставлять. Одна слишком груба, другой слишком глупый.

— Кто глупый? Это я глупый? Ты… Ты…. Недоумение в живой оболочке… Оборванная синусоида…

— Хватит! — прикрикнул Хойскар. — Чуть было не загубили такой превосходный план. Слушать не хочу. Неела, — Хойскар обернулся к девушке, — как только горцы снимутся с лагеря, веди свою нежить по их следам, но близко не подходите. Свада я забираю с собой.

— Нет, оставь, — покачала головой Неела. — Маги могут огнем атаковать мою нежить. Он может пригодиться.

— Не останусь я с тобой… — отвернулся от неё гремлун и отошел.

— Прости Свадушка, — елейным голоском отозвалась Неела. — Я испугалась. Очень. Больше я не буду. Ты молодец и настоящий воин. Это ты сделал, как надо, а я так, только помогала тебе.

Свад недоуменно посмотрел на Неелу, но та улыбалась, как невинный ребенок. Обмануть тщеславного гремлуна было проще, чем поймать рыбу из озера. И Свад сдался.

— Ладно, я пойду с тобой. Но больше, чтобы этот пёс меня не таскал.

— Нет, конечно, я сама тебя понесу.

— А вот этого не надо, — Свад опасливо отошёл от Неелы. — Я в твоем мешке помещусь, — и сразу же стал забираться в её заплечный мешок. — А ты, дылда, слышал? — Свад гордо посмотрел на дикаря. — Я тут победитель, — и с гордым видом исчез в мешке.

— Как он там помещается? — удивленно произнес Хойскар и подмигнул Нееле. — Ладно, раз так решили, то я пойду. Пора мне, — и воин, ловко спрыгнув с бруствера, скрылся в заснеженном перелеске.

Артём успел. Жители озёр умели передвигаться пешком быстро и на большие расстояния. Гонец, посланный на полуостров к его гоплитам, сумел добраться вовремя и воины фаланги, ожидающие на краю замёрзших болот, подошли к предгорью одновременно с отрядами под предводительством Артёма. Такой длительный переход и сама спешка дали Артёму пищу для размышлений.

Нужно срочно создавать службу гонцов или почтовую службу. Определить маршруты, по которым будут быстро перемещаться гонцы. Создать в племенах почтовые отделения гонцов, чтобы вести приходили быстро и без задержек. Он видел это так. До одного племени добрался гонец и передал депешу по эстафете другому и так до точки назначения. Надо определить наилучшие маршруты, приготовить средства передвижения гонцов — лодки и лошади. Поставить над почтовой службой толкового человека. А где такого взять?

Следующий важный элемент перестройки жизни озёр, который надо предусмотреть, это лошади. Развитее коневодства стало для него приоритетной задачей. Дикари этим пренебрегали за ненадобностью. Летом они передвигались на лодках. Зимой сидели у себя в племенах или использовали охотничьи лыжи снегоступы. Сейчас для Артёма лошади были одним из самых ценных ресурсов. Он решил посадить на лошадей своих рыцарей.

«Ох, сколько всего надо сделать, чтобы везде успеть», — вздохнул Артём. Осмотрелся и приказал разбить лагерь на плато перед выходом к перевалу.

Горцы подошли на следующий день утром. Их конные разъезды появились и замаячили на виду у лагеря. Близко не приближались. Оценив силы неизвестного врага, скрылись. К полудню пришли разведчики грованов с вестями и привели захваченного ими горца.

Горцы подошли с обозом и пленными. Встали лагерем в трёх лигах от расположения озёрных, по правую руку от болот.

Наступил решающий момент всей короткой войны. Артём не хотел смертей пленных, но горцы могли выдвинуть условие. Пропустите или убьём пленных. Тогда он их не выпустит. А они ему были нужны если не как союзники, то в качестве торговых партнеров.

Пора было заканчивать с набегами и начинать жить мирно. Силу он свою показал. Теперь надо показать миролюбие и милосердие.

То, что он разобьет горцев, Артём не сомневался. У него достаточно сил для победы. С тыла горцев подпирали отряды следующей по их пятам нежити, ведомой жрицей богини смерти Неелой. Горцам некуда деваться.

Но Артём не всё учёл в своих рассуждениях. Он не знал горячую воинственную гордость горцев. Они давно были бичом озёрных и присутствие воинов озёр их даже вдохновило. Не добившись успеха ранее, князья гор горели желанием отомстить дерзкому вожаку дикарей. Не понимая этого, Артём послал пленного горца с посланием князьям. Тот хмуро его выслушал и, опустив плечи, пошёл к лагерю своих соплеменников.

Дозорные увидели бредущего безоружного человека и предупредили командира десятка. Отпущенного пленника встретили два всадники, посадили на круп лошади и довезли до лагеря. Его подвели к большому костру князей. На седлах покрытых шкурами горных барсов сидели все оставшиеся в живых князья. Они некоторое время молча смотрели на воина и, насмотревшись, Чахти Бей по праву старшего приказал:

— Говори, нукер, как ты попал в плен и зачем тебя послали?

Быть пленённым для горца позорно. Значит он не умелый воин или трус. Настоящий воин бьётся до конца, не жалея своей жизни. И лишь, будучи раненным, не имея возможности сражаться и умереть в бою, может попасть в плен. Этот воин не был раненым.

— Князь, — неохотно ответил хмурый воин, — мы были в дозоре у болот. Там на нас напали дикари и огромный пёс-мертвяк. Они появились внезапно. Троих моих товарищей убили сразу. Меня сбил с коня пёс и ухватил зубами за горло, так держал, пока дикари меня не связали. Из болот вышли мертвяки, и среди них была девушка. Она приказала убитым встать и те встали. Меня же увезли в лагерь некроманта. Он говорил со мной.

— Как он выглядит? — спросил Чахти Бей. — И расскажи об их лагере. Что ты видел?

— Он молодой парень в отличных доспехах. Его все слушаются беспрекословно. Лагерь хорошо укреплён и везде чувствуется порядок. Я был в нижнем лагере. А ещё один выше по склону. Все воины в отличных доспехах. Но воины все молоды, почти юноши. Я не видел там взрослых мужей и пожилых. Это всё.

— Что некромант велел нам передать?

— Озёрный вождь некромант Артам делает князьям гор предложение. Вы должны оставить пленных и с припасами, что захватили у племён, уйти. Но взамен вам надо признать Артама главным князем и принести вассальную присягу. В противном случае нас убьют.

Установилось молчание. Князья переваривали сказанные слова воина и не могли проверить тому, что слышали. Им предлагают признать себя вассалами.

— Нет, — воскликнул Улур Гажи, — я не верю своим ушам. Эти озёрные совсем страх потеряли. Что они о себе возомнили!

— Это уму непостижимо! — воскликнул другой. — Надеть доспехи это не значить стать воином. Набрал детей. Сам почти такой же и говорит невообразимое. Наказать наглеца!..

За костром разразился гром ругательств, и возмущенные князья загорелись желанием показать некроманту, кто тут диктует условия.

— Завтра утром надо показать этому выскочке, что он просто прах под ногами

наших коней. Втопчем их в землю… — запальчиво, перекрикивая всех,

провозгласил кто-то из князей и все хором его поддержали.

— Значит, решено! — произнес князь Чахти Бей. — Утром мы дадим бой некроманту. Готовьте снаряжение и оружие друзья. Он больше не сможет прятаться за мертвяками. А ты, — князь посмотрел на гонца, — иди в свою сотню и завтра в бою искупи вину.

Ночь прошла спокойно. Артём уже мог напрямую общаться с Артамом внутри сердца и почти каждую ночь проводил с ним занятия. Он рассказывал ему о том, как выходить из тела, как возвращаться и тренировал его. У Артама каждый раз получалось всё лучше и лучше. Рассказал Артём ему о свойствах шапки-короны и как ей пользоваться. О змейке и дракончике, что обжились на его руке. Артам впитывал новые знания, как губка, охотно и в большом количестве. Магия была его стихией, а плетение заклятий двумя руками устраняло врожденный недостаток малоподвижных пальцев. Кроме того, плетение руками было проще и быстрее. Артам ожил и был бесконечно рад получать новые знания, но продолжал бояться жить новой жизнью. Вот от этого страха Артём и пытался его избавить.

— Скоро, брат, мы разделимся, — постоянно напоминал Артём, — привыкай к этой мысли. Ты уже не спрячешься внутри тела. Дни и ночи уже будут полностью твоими, и на тебя ляжет груз управления народом озёр. Я готовлю тебе записи. Их ты будешь читать и лучше понимать, что надо будет сделать. До поры до времени, мы будем вместе. Затем судьба уведёт меня отсюда, и ты должен будешь продолжать моё дело.

— Мне страшно, Артём, — честно признавался Артам. — Я ещё не готов.

— Пойми, Артам, никогда не наступит такое время, когда человек будет полностью готов к испытаниям. Он просто идёт по своему пути. Так и тебе придётся пройти по-своему. Готовиться будешь, как и я, по ходу и учиться тоже. Так у всех, кто облечен властью и знанием свыше. У тебя получится. Ты уже проявил себя на заимке. Следуй этим путём и преодолевай свой страх. Я тебе честно скажу – все боятся и я тоже, но надо этот страх преодолевать. С тобой будет жена – Неела. Она во всём поможет тебе. В городе мёртвых вы разместите столицу Озёрного королевства, и ты будешь королём. Или великим князем…

В таких беседах он проводили ночи, а днём Артём готовился воевать.

Утром Артёму доложили, что горцы готовятся выходить из лагеря. Они идут на штурм позиций его войска. Они оставили в лагере лишь три десятка воинов из раненных и стариков, чтобы охранять обоз и пленных.

Артём удивился решению князей. Значит, не дошло до их сознания. Мало

страха натерпелись.

— Неелу и её нежить видели? — спросил он у грована, что принес весть.

— Видели, вождь. Она с нежитью в нескольких лигах от лагеря горцев, прячутся в болоте.

— Передай ей, что как только горцы выступят, и начнется сражение, пусть захватит лагерь. Обозы оставит, а пленных уведёт. Мы горцев свяжем боем. Но строго накажи, людей жрать её мертвецам я запрещаю.

— Понял, вождь, всё передам.

Артём отдал приказ, готовиться к битве.

Средневековая битва это не сражение современных армий. Нет дотов, нет вырытых окопов. Не летят самолеты, не стреляют пушки. Солдаты не отстреливаются из окопов. Хотя минометы у Артёма уже были.

Армии сначала выбирают место для сражения. Его выбрал Артём. Он занял удобную позицию, и горцы вынуждены будут, атаковать снизу вверх. Затем надо построить войска с учётом построения противника. Найти его слабое место и против него поставить сильные части своего войска. Дальше, дать распоряжение командирам, как действовать: кому нападать первым, кто будет застрельщиками. Вызвать на поединок воина врага, только потом начнется сама битва, которая может превратиться в свалку, где уже не покомандуешь. Остаётся возможность подавать сигналы рогом или трубой, и воины, и командиры должны хорошо выучить все нужные сигналы. Войско Артёма встало сразу за лагерем. На открытых флангах он расположил отряды бьющимся свободным строем. Фалангу, растянув в две жиденькие линии, поставил в середине. В лагере находился резерв — полсотни конных новоиспеченных рыцарей.

Артём перед боем решил посвятить рыцарей Марселону.

«Хуже не будет, — подумал он. — Да и к месту, вроде».

Он приказал каждому воину встать на одно колено рядом с лошадью и пошёл по ряду. Мечом слегка бил по плечу и шёл дальше. Дошёл до последнего и произнес:

— Возвожу вас милостью бога Марселона в рыцари-паладины и посвящаю вас ему. Будьте достойны своего призвания. С этого момента вы считаетесь братьями.

Обойдя всех, остановился рядом с Хойскаром.

— Назначаю тебя, Хойскар, магистром ордена Озёрного боевого братства рыцарей-паладинов, и возвожу тебя в сан первосвященника бога Марселона. Да сопутствует тебе и твоим братьям благоволение бога Войны.

Неожиданно над головой Хойскара вспыхнули видимые всем скрещённые

мечи и погасли. Хойскар вздрогнул и благоговея произнес:

— Я слышал голос с небес, и он сказал мне: «Благоволение моё на тебе и герб ордена — огненные, скрещённые мечи».

Артём кивнул и вдруг громко и неожиданно для самого себя произнес:

— Аминь.

Хойскар не раздумывая, повторил:

— Аминь.

— Все повторите! — приказал Артём.

И все коленопреклонённые рыцари повторили хором:

— Аминь.

«Ну вот, я сделал всё что мог», — удовлетворенно подумал Артём и приказал:

— Встаньте, славные воины Марселона, и готовьтесь к подвигам.

Он постоял, глядя на торжественные лица молодых рыцарей и подумал, что обряды нужны. Они как бы наполняют скрытым смыслом и таинством, недоступных для других, жизнь верующих.

«Хотя, — вновь подумал он, — и не факт. А вот внушить благоговение могут. Придумаю что-нибудь. Потом».

На поле боя Артём решил сражаться без магии. Так и так, без неё родимой, придётся биться с войском церковников. Но в лагере поставили четыре миномёта. На всякий случай. Их он тоже применять не хотел. Огонь они должны были открыть по его команде, не раньше. Местность успели пристрелять простыми болванками ещё вчера. Это делалось, чтобы горцы не поняли, что там происходит. Командир батареи определил участки, по которым нужно будет нанести артиллерийский удар.

Горцы действовали быстро и решительно. Все фазы подготовки к сражению они провели в течение примерно двух часов. И в лиге от войска союза озёр построили свои войска. Конница была разбита на два отряда и построилась на флангах. Пехота выстроилась в пять рядов наподобие фаланги. Перед ней встали лучники. Артём понял, что они решили основной удар нанести по флангам, разгромить отряды прикрывающий фланги и окружить центр. Видимо они знали или догадывались о её боевых возможностях и не хотели лезть на её длинные пики. Но он не видел их магов. А они были. И им тоже были даны указания, как вести бой…

Пока Артём думал, войско горцев медленно двинулась вперед. Впереди шли лучники и пехота. По флангам шагом выдвигалась конница. Артём смотрел со

своего места, на скале и оценивал силы противника.

«Собрали всё. Пять сотен всадников, не меньше, для озёр — могучая сила. Почти полторы тысячи пехотинцев, — прикидывал Артём. — Озёрные без него и обученных бойцов, не смогли бы победить их в открытом бою. Но времена изменились и я тут. Добро пожаловать в ад, господа. Где же маги? — выискивал Артём узкоглазых шуаньцев, но безрезультатно. — Что за сюрприз вы мне приготовили?.. Ну, хорошо. Узнаю во время боя».

Амулеты негаторы были заранее розданы командирам отрядов и перекрывали весь фронт. Рядом с каждым гонец, что должен по сигналу боевой трубы забрать амулеты и унести с поля боя.

Горцы остановились на полпути. Из их рядов выехал всадник. Он гарцевал и показывал умение ездить на коне. При этом непрестанно кричал.

— Артам, трус. Выходи на поединок. Покажи себя, а не мертвяков. Если ты смелый, если ты мужчина, то сразись со мной.

На Артёма поглядели командиры. Стали оборачиваться воины.

Понятное дело, они ждали ответа на вызов. Их вождь не может проявить трусость.

Артём тремя прыжками спустился со скалы.

— Дай свою лошадь! — приказал он Хойскару.

— Вождь, — с сомнением посмотрел на него тот, — а ты вообще ездить на лошадях умеешь?

— Немного, — ответил Артём и, перехватив из рук дикаря уздечку, одним прыжком поднялся в седло. Поднял коня на дыбы и засмеялся. Не зря он тренировался ездить на коне, ох не зря. Как чувствовал, что пригодится. Служба в полку рейтаров, что-то дала ему полезное.

— Пику дай, — требовательно обратился он к магистру паладинов. Затем присоединил её пятку к петле на седле и, подняв её острием верх, подстегнул пятками коня.

«Жаль, шпор нет. Надо и своим сделать», — подумал он и ударами пяток, погнал коня вперед.

Конь всхрапнул, учуяв незнакомого всадника, и пошёл боком. Он мотал головой и не хотел слушаться. Но Артём потянул поводья и шенкеля глубоко впились коню в рот. Он остановился даже присел и, почуяв крепкую руку всадника, присмирел. Артём вновь пятками подстегнул коня и тот послушно пошёл вперед. Легкими танцующим шагом вышел на поле между войсками.

«Вот и пригодились тренировки, проверим теперь свой рыцарский удар», —

вновь радостно подумал Артём.

Он выехал за пределы своего войска и остановил коня. Всадник обратил на него внимание и перестал кричать. Артём без всякого приветствия направил коня в его сторону и стал понукать того набирать скорость.

Конь словно почувствовал азарт всадника и хотел тоже участвовать в предстоящей схватке. Перед ним был его соперник, чужой конь, и его горячил всадник. Он пригнул голову и пошёл сначала намётом, а затем сам перешёл на галоп. Пена срывалась с его раскрытой в ярости пасти. Он слился с всадником, который стал продолжением его спины, и это чувство упоения скачкой захватило обоих. Противник тоже прибавил скорость. Горец пригнулся к шее своего коня и прикрылся круглым щитом. Маленькая цель, можно промахнуться.

«Как донской казак скачет», — уважительно подумал Артём. Он такие скачки видел в кино и немедля, опустил свою пику. Её острие было направлено в голову скачущего навстречу коня. Перед самым столкновением он приподнял немного пику. Она была на метр длиннее копья горца.

Момент столкновения Артём пропустил. Моргнул. Он почувствовал несильный удар. Конь слегка припал на задние лапы и поскакал дальше.

Пика вошла в тело горца, и он нанизался на неё. Щит, не выдержав удара, треснул, а длинное острие пики пробило кольчугу в районе ключицы. Вошло в шею и вышло у низа спины под кольчугой. Артём не помнил, как выпустил пику. Кожаный ремень, к которому был прикреплена пятка пики, и седло приняли на себя основную силу удара. Артём лишь подправил направление атаки, а горец сам ему помог, прильнув к гриве коня.

Артём натянул поводья и остановил разгоряченного коня. Развернул его назад. По снегу шёл конь горца и тащил тело убитого. Его нога застряла в стремени. Копьё торчало из спины и оставляло на снегу извилистую линию.

Артём, находясь ещё в возбуждении скоротечной схватки, подъехал к чужому коню и перехватил уздечку. Затем погнал лошадей к своему войску. Только тогда, когда он повёл за собой трофей, войско озёрных разразилось громким восторженным рёвом.

А войско горцев молчало. Они поражённо смотрели на гибель их воина, и кто знает, как отозвалась его смерть в сердцах горцев. И озёрные, и горцы, были людьми суеверными.

Артём, под восторженны крики воинов, вернулся и отдал коня Хойскару.

— Разберись с убитым, — приказал он и полез на скалу. В бою, он участвовать не собирался. Его дело видеть, подмечать и постараться управлять сражением.

Горцы, наконец, опомнились. Они вновь двинулись на войско Артёма, которое продолжало восторженно кричать. Конница стала набирать скорость и опережать пехоту. Всадники подстегнули коней и, оглашая поле битвы громкими криками, уже мчались во весь опор.

Вдруг впереди всадников возникли огненные сгустки и полетели в сторону озёрных воинов. Артём видел, что они были направлены туда, куда должна была ударить конница. На фланги. Десятки сверкающих шаров плазмы, прочертив огненные линии, рассыпались перед воинами искрами фейерверков и не причинили им вреда.

«Вот как вы решили использовать магов. Посадили их на коней вместе с кониками», — мысленно усмехнулся Артём и отдал должное смекалке князей.

Всадники не сбавляли скорости, неслись на спокойно стоящие ряды воинов. За метров двадцать до столкновения они быстро повернулись и отступили, а перед всадниками показались вбитые в землю, в шахматном порядке ряды кольев. Остановить коней уже было невозможно.

Передние ряды всадников, не в силах обойти ловушку или остановиться, напоролись на колья. Кто-то пытался поднять коня в прыжке, но его полёт заканчивался на кольях следующего ряда. Кто-то пытался отчаянно придержать коня, но его сшибали скачущие позади всадники. Перед озёрными воинами образовалась куча мала из ржущих лошадей и всадников. В эту кучу влетали всё новые и новые всадники, давя тех, кто ещё жил и кричал. Порыв конницы на флангах был остановлен. В сгрудившихся воинов гор полетели сотни тяжелых дротиков. Они смертоносным дождём пролились на гордость гор, его конницу, и собрали большую жатву.

Кинув пару раз дротики, воины получили приказ, прекратить стрельбу. Они прикрылись щитами, выставили дротики, как копья и стали ждать. Конницу не добивали. Те, кто не попали в ловушку, отступили и погнали коней обратно к своей пехоте. Воины, увидев результат атаки конных дружин, в нерешительности остановилась. В их рядах началось волнение.

Князья не знали, как поступить. Самые горячие и воинственные князья повели свои дружины в атаку, а вернулось только двое. Часть их конницы погибла или ранена, а те, кто выжили сейчас, не пойдут в смертоубийственную атаку на колья.

Князь Чахти Бей был потрясён. Такого коварства от дикарей он не ожидал. Да и бой некроманта с батыром изрядно пошатнул его уверенность. Понимая, что он сам не может принять решение, Чахти Бей созвал князей на совещание. Князья собрались за спинами пехоты и стали думать.

— Нужно использовать магов, — предложил Улур Гажи. — Пусть ударят своей магией по центру, и снова пустим на них конницу.

— Мы уже пробовали. Ничего не вышло. Ни у Солёного озера ни здесь, — скорбя, ответил старый Бей Бер. Теперь он лучше понимал слова молодого некроманта. На озёрах появилась сила, способная смести князей гор. Но сказать об этом вслух он не мог. — У озёрных есть шаманская магия, что разрушает нашу магию. Их шаманы поднаторели в колдовстве. Может, стоит пойти на переговоры?..

— Никогда! — гневно воскликнув, отрезал Улур Гажи. — Мы ещё сможем его победить, там одни мальчишки…

— Эти мальчишки нанесли нам серьёзный урон, — ответил ему Бей Бер. — И сколько ещё воинов поляжет на копьях этих мальчишек? Кто мне скажет, с чем мы вернемся домой? Если вернемся. Что сделают пираты, когда увидят, что мы не сможем от них отбиться? Им всё равно кого грабить. Озёрных, эхейцев или нас…

— Не говори чепухи, старик, — оборвал его один из князей. — Народ моря наш друг. Нам бросили вызов. И мы его примем.

Не все князья закивали в знак согласия. Они умели быть расчётливыми, когда дело доходило до схватки с более сильным противником, а перед ними стоял именно такой враг. Сильный, коварный и решительный. Они видели, что озёрные пощадили горцев и позволили коннице уйти.

Бей Бер это тоже понимал. Некромант давал им время и возможность подумать. Так поступает только тот, кто уверен в своих силах. Он отъехал от князей и стал всматриваться в стоящее в полулиге от него войско некроманта. Это уже не племенной сброд. Это организованная, сплочённая, дисциплинированная, знающая как сражаться сила…

— Нам надо привести в порядок наши сотни, — объявил Чахти Бей. — Возвращаемся в лагерь.